Украденный фокус. Почему мы страдаем от дефицита внимания и как сосредоточиться на самом важном - Йоханн Хари

много раз проходил мимо них и всегда отводил взгляд, как от двери туалета, которую кто-то не потрудился закрыть. Управившись с бронированием отеля за пару минут, я открыл свою электронную почту. Я предполагал, что знаю, что мне предстоит. В обычной жизни на разбор электронной почты я тратил в среднем 35 минут в день. По моим подсчетам, за время отсутствия у меня должно было скопиться почты на 35 часов, то есть разгребать завалы придется ближайшие пару месяцев (перед отъездом я оставил автоответ, предупреждающий, что на связи меня не будет). Пока что об этом даже думать не хотелось.

Но произошло нечто удивительное. Зайдя в свою почту, я не обнаружил особого обилия входящих. За два часа я просмотрел все. В ответ на мое отсутствие мир равнодушно пожал плечами. Я понял, что каждое электронное письмо порождает следующее, а если ты прекратил их писать, то поток иссякает. Хотел бы я сказать, что почувствовал облегчение, но на самом деле я немного обиделся. Это был укол моему самолюбию. Оказывается, все эти одержимые посягательства на мое время заставляли меня чувствовать себя важным. В какой-то момент мне вдруг захотелось отправить письма, получить ответы на них и снова ощутить себя востребованным. Я зашел в свой Twitter. Ровно столько же подписчиков, сколько было до отъезда. Мое отсутствие прошло полностью незамеченным. Я удалился из библиотеки и вернулся к тому, что восстанавливало меня в Провинстауне. Много писал, ходил по кромке океана, встречался и общался с друзьями. Старался забыть о ране, нанесенной моему эго.

В последний день в Провинстауне я отправился на катере в Лонг-Пойнт – крайнюю точку оконечности мыса Кейп-Код. С вершины песчаного холма открывался вид на всю местность, в которой прошло мое лето. Это было непривычно. Я был спокоен и сосредоточен как никогда прежде.

«Нельзя возвращаться к прежней жизни, – сказал я себе, сидя в тени у маяка. – Это будет нетрудно. Опыт этого лета показал, как это сделать. Ты уже доказал серьезность своих намерений, ограничив себя в контактах с внешним миром. Ничто не мешает демонстрировать такую же решимость и дальше». Инструменты для этого уже есть. На моем ноутбуке стоит программа Freedom, которая нажатием кнопки блокирует доступ к отдельным сайтам или интернету в целом на заданный период времени, от пяти минут до недели. А для телефона у меня есть kSafe. Опять-таки, все очень просто: это маленький пластиковый сейф, который открывается сверху. Кладешь в него телефон, закрываешь крышку и устанавливаешь на таймере время, на которое хочешь упрятать этот девайс. И все – телефон под замком, и чтобы досрочно вытащить его, придется разбивать сейф молотком. С помощью этих инструментов можно будет воссоздавать Провинстаун где угодно. Я смогу пользоваться телефоном и интернетом в ноутбуке минут по 10–15 в день.

Тем же вечером я раздал небольшую горку прочитанных книг и сел на паром до Бостона. В дороге меня страшно развезло от качки, и я воспринял это как суровую метафору возвращения к сетевому миру. На следующий день я забрал свой телефон у приятельницы и разглядывал его, лежа на кровати в гостиничном номере. Он казался чем-то неестественно чуждым, и даже шрифт Apple выглядел непривычно. Я бездумно щелкал иконки на экране, заходил в программы и на разные сайты. Заглянул в социальные сети и подумал: «Не надо мне этого». Пощелкал Twitter и почувствовал себя так, будто наступил на термитник. Оторвавшись от экрана, я обнаружил, что прошло три часа.

Я оставил это занятие и пошел перекусить. Когда я вернулся, на мои письма и текстовые сообщения уже отвечали, и я невольно слегка приободрился. В следующие несколько недель я начал постить в соцсетях и почувствовал, что стал резче и злее, чем был летом. Мои комментарии были сварливыми. Утонченность и сострадательность Провинстауна уступали место какой-то надуманности. Порой мне не нравились мои собственные высказывания. А затем я начал испытывать кайф от слов поддержки, ретвитов и лайков. Сказать, что я просто и радостно усвоил уроки Провинстауна, было бы ложью. Произошло нечто более сложное. Уехав из Провинстауна в августе, я начал активно пользоваться сейфом для телефона и программой Freedom, но постепенно это сошло на нет. В декабре счетчик экранного времени показывал, что я провожу с iPhone по четыре часа в день. Я убеждал себя, что это включает пользование навигатором и прослушивание подкастов и аудиокниг, но мне все равно было стыдно. Я не совсем вернулся к прежнему образу жизни, но явно скатывался к невнимательности и внутреннему разладу.

Я воспринял это как провал. Было сильное ощущение, что нечто тянет меня вниз. Но потом я сказал себе: «Это отговорки. Это твои дела, не чьи-то еще. Это твои ошибки». И мне стало не по себе. В Провинстауне я приобрел кучу полезных знаний, но все они оказались хрупкими и неустойчивыми перед напором чего-то более мощного, в чем я толком так и не разобрался.

Мне требовалось узнать, что мешает моему лучшему «я» поступать так, как ему хочется. Оказалось, что ответ значительно сложнее и многограннее, чем мы привыкли считать. С первыми из множества его аспектов я познакомился, приехав в Кремниевую долину.

6

Шестой фактор: влияние технологий, которые следят за человеком и манипулируют им (часть I)

Джеймс Уильямс сказал, что c Провинстауном я совершил фундаментальную ошибку. Много лет он проработал в Google cтаршим стратегом, пока не пришел в ужас и не уволился. Уильямс отправился в Оксфорд изучать человеческое внимание и разбираться, что с ним сделали его бывшие коллеги по работе в Кремниевой долине. «Цифровой детокс – это не выход, ровно по той же причине, по которой ношение противогаза дважды в неделю не решает проблему загрязнения. Это ненадолго уберегает от каких-то эффектов, но не решает системные проблемы», – сказал он. Наше внимание подвергается глубоким изменениям под воздействием могущественных факторов общественной жизни в целом. По мнению Уильямса, на персональном уровне это не решается, реальную пользу принесут только реальные изменения в окружающей среде.

Довольно долго я не совсем понимал, что это значит. К чему могут привести изменения среды, если каждый из нас не изменит свое личное поведение? Постепенно, по мере встреч с людьми, создающими многие важные элементы окружающей действительности, этот вопрос для меня прояснился. На холмах Сан-Франциско, на жарких улицах Пало-Альто я понял, что существующие технологии вредят нашему вниманию шестью способами, единую основу которых составляет могущественная сила, которую необходимо превозмочь.

Одним из моих первых проводников