Больные фантазии убийц. Одно из самых подробных исследований психологии маньяков и их извращений - Висенте Гарридо

Главным было убедить присяжных, что на этом крошечном отпечатке написано имя убийцы. Поэтому свидетель должен был дать участникам заседания возможность разобраться в системе и принять решение самостоятельно. Коллинз показал им устройства для снятия отпечатков пальцев, показал лист, на котором они были напечатаны, и продемонстрировал, как сравниваются два разных отпечатка. Он объяснил, что окончательное решение об идентичности зависит от совпадения мелких деталей: концов, развилок, островков – дактилоскопических гребней. Затем наступил момент истины. Коллинз сделал увеличенную фотографию отпечатка, взятого с сейфа, и поместил его рядом с двумя другими, которые представляли собой отпечатки убитых супругов. Присяжные сразу увидели, что гребни описывают узоры, которые полностью отличаются от отпечатанного на сейфе. Коллинз подтвердил тот факт, что ни один из них не соответствует компрометирующему отпечатку.

Затем инспектор представил присяжным новый отпечаток, соответствующий большому пальцу правой руки Альфреда Страттона.

– Я отметил красными линиями и цифрами 11 характеристик, по которым эти два отпечатка совпадают, – сказал Коллинз. Он продолжил объяснять каждую из этих характеристик и указал на соответствия присяжным.

– Есть ли вероятность, что эти отпечатки принадлежат двум разным пальцам? – спросил прокурор.

– По моему опыту, нет, – ответил Коллинз.

Зал был ошеломлен: Мьюир с помощью инспектора только что доказал, что Страттон был тем человеком, чей отпечаток пальца был оставлен на сейфе. В завершающей попытке защитник по указанию выдающегося Генри Фолдса, который не верил, что лишь один отпечаток пальца может служить для идентификации человека, вызывает последнего свидетеля – доктора Гарсона, эксперта по отпечаткам пальцев, который был непосредственным учителем Коллинза на протяжении четырех лет, в течение которых Скотланд-Ярд собирал в файлах отпечатки пальцев преступников.

По его мнению, заявляет он, отпечатки разные.

– На чем это основано? – спрашивает адвокат Рот.

Гарсон объясняет, что оно основано на разной кривизне гребней в разных точках и на несоответствии расстояний, измеренных между ними. На разных участках отпечатки были более вытянутыми или более сжатыми. Он отверг каждый из 11 пунктов идентификации Коллинза и скептически развеял его показания по комнате.

Но Мьюир не собирался так легко сдаваться. У него в рукаве было еще два козыря, и они оказались решающими. Во-первых, он подорвал доверие к Гарсону, поскольку у него было письмо, написанное почерком свидетеля, в котором он предлагал как обвинению, так и защите дать показания в его пользу, усомнившись, что результат анализа отпечатков может быть значимым доказательством. Вторым козырем стало новое заявление Коллинза, призванное опровергнуть упомянутые Гарсоном несовпадения между отпечатком Страттона и найденным в сейфе. Его опыт показал, что указанные различия объясняются разным давлением, с которым кончики пальцев опираются на предметы. Чтобы доказать свой аргумент, он снял два отпечатка пальца присяжного заседателя: один с небольшим давлением, другой с сильным, и продемонстрировал результаты. Рисунки гребней немного отличались, но детали, на которых Коллинз основывал идентификацию, остались прежними.

Всего через два часа обсуждения присяжные признали Страттонов виновными в двойном убийстве. Эти братья своей жестокостью способствовали огромному успеху в науке, применяемой при наказании преступника. 23 мая 1905 года их отправили на эшафот, и дактилоскопия триумфально вошла в арсенал криминалистов, изменив правовую историю Великобритании и мира.

Хуан Вучетич и дело о влюбленной матери

В 1892 году в скромном городке Некочеа на побережье Аргентины, недалеко от Ла-Платы и в 400 километрах от Буэнос-Айреса Гальтон опубликовал свою классическую работу Huellas dactilares, ставшую еще одним фундаментальным звеном в цепи фактов, которые показали, что дактилоскопия является самым грозным оружием судебной медицины в борьбе с преступностью.

В ночь на 29 июня Франсиска Рохас, мать-одиночка, выбежала из своего жалкого дома с сумасшедшим криком, что кто-то убил двоих ее детей – шестилетнего мальчика и четырехлетнюю девочку. Сосед послал сына за полицией, когда обнаружил мертвых детей с раздробленными черепами, залитыми кровью, как будто они все еще спали в постели.

Франсиска немедленно обвинила брошенного жениха – работника ранчо по имени Веласкес, который в гневе сказал ей, что, если она не примет его, он даже сможет убить ее детей. Франсиска клялась, что видела, как Веласкес выбегал из дома, когда она вернулась с работы.

Начальник полиции подверг подозреваемого жесткому допросу и многочисленным избиениям и даже заставил его ночевать рядом с изуродованными телами детей, согреваемым лишь светом свечей, чтобы хотя бы вина разъела его изнутри и заставила признаться. Но все было напрасно. Тем временем следователь узнал, что был еще один любовник – более молодой, которого Франсиска действительно безумно любила. Проблема заключалась в том, что этот мужчина не хотел иметь с ней ничего общего из-за детей, которых ненавидел.

Что делать? Внезапно следователь понял, что мать могла убить собственных детей. В спешке арестовав Веласкеса, полицейский дал Франсиске много времени, чтобы спрятать орудие убийства и уничтожить все следы, которые могли бы ее уличить.

Неделю спустя в Некочеа приехал инспектор полиции Эдуардо Альварес из Ла-Платы. Альварес был возмущен тем, насколько плохо местная полиция вела расследование: они исключили Веласкеса и другого любовника. Первый, который был психически слабым, в предполагаемое время убийства находился в компании других людей, только не сообщил об этом полиции. А второй был за городом вечером, когда произошло преступление.

Альварес пошел в дом Франсиски и без особых надежд тщательно обыскал его, но ничего не нашел, пока в определенное время суток солнце не осветило полуоткрытую дверь и Альварес не увидел пятно на дереве. Это было пятно крови, оставленное большим пальцем. Приблизившись, он сразу распознал детали гребней отпечатков пальцев, которые видел в управлении идентификации и статистики в Ла-Плате. Начальник отдела Хуан Вучетич – эмигрант, родившийся в бывшей Далмации Австро-Венгерской империи, – использовал в своей работе отпечатки пальцев с июля предыдущего, 1891 года. Начав с проведения измерений по антропометрической системе Бертильона, вскоре он увлекся снятием отпечатков пальцев, прочитав статью, опубликованную Гальтоном, об их исключительной полезности для выявления рецидивистов. Вучетичу надоели несовершенства антропометрии.

В своей работе 1904 года «Сравнительная дактилоскопия» он писал: «В антропометрии есть уязвимое место, место фундаментальных ошибок. Замеры, производимые разными операторами, всегда дают разные и противоречивые результаты не только в отношении роста, размера бюста и ушей, но и в отношении всех измерений, что затрудняет идентификацию». Теперь наконец появилась точная система, в которой измерения были быстрыми, надежными и безошибочными, как только персонал, ответственный за проведение экспертизы, проходил надлежащее, хотя и простое обучение. В первый день работы, благодаря изобретенной им системе классификации по десятипальцевым отпечаткам, удалось выявить не менее 23 рецидивистов.