Я — социопатка. Путешествие от внутренней тьмы к свету - Патрик Гагни

Я проверяла, чтобы окно в хозяйственном помещении в глубине здания оставалось незапертым. По возвращении слегка надавливала на стекло ладонью, приподнимала окно, забиралась на подоконник и залезала внутрь. На первом этаже было темно; я пробиралась к лестнице. Быстро поднявшись на второй этаж, на цыпочках шла по площадке к своей комнате. Коридор освещал резкий свет флуоресцентных ламп. Я как можно тише открывала дверь в комнату, стараясь не разбудить соседку.

Кими терпеть не могла мои ночные экспедиции. Она много раз мне об этом говорила. Через переводчик объяснила, что у нее чуткий сон и она просыпается от любого шума. Впрочем, той ночью ее разбудил не шум. По сравнению с царившей в нашей комнате темнотой коридорные лампы светили как стадионные прожектора. Я вошла бесшумно, но меня опередили яркие лучи, осветили комнату и разбудили Кими.

Она зажала глаза рукой, будто ее ошпарили.

— Боже, — я не скрывала своего презрения, — зачем так драматизировать?

Я закрыла дверь и прошептала извинения, забираясь на верхнюю койку, но Кими меня не понимала. Я слышала, как она сердито ворчит что-то на мандаринском и ворочается. Я улыбнулась.

Я знала, что нам с Кими предстоит «соседский разговор».

Глава 8. Маленькие землетрясения

— Ты-опять-нарушила-комендантский-час-разбудила-меня-это-невежливо, — монотонно пробубнила Машина.

На следующий день после моей последней вылазки мы с Кими сидели напротив друг друга за письменными столами. Между нами стоял стул, а на нем на нейтральной территории лежала Машина. Моей соседке не нравилось со мной жить, и я ее прекрасно понимала. Мы были полными противоположностями. Я не следовала никакому моральному кодексу и постоянно нарушала многочисленные правила общежития, что совершенно не устраивало Кими. Ее приводили в бешенство даже мелкие нарушения. Обычно эти истерики случались с ней во время наших «соседских разговоров», которые по ее настоянию мы проводили минимум раз в месяц. Когда Кими решала, что подошло время очередного разговора, она сообщала об этом мне, написав на клеевой бумажке «РАЗГОВОР». Эту записку она приклеивала к пульту от телевизора. Делала это почти всегда ночью, пока я спала.

Проснувшись и увидев, что Кими оставила мне записку, я чувствовала себя так, будто меня навестила зубная фея. Я буквально жила ради «соседских разговоров», и не только потому, что конфликты приводили меня в восторг (хотя поэтому тоже). Мне нравились эти разговоры, потому что мы общались при помощи Машины. Поскольку Кими не знала английского, а я — мандаринского, Машина невольно стала нашим медиатором, и я решила, что в глубине души она на моей стороне.

— Я знаю, — честно согласилась я, поерзав на стуле. — Но это было неизбежно. Мне надо было вернуть угнанную машину.

Ким, кажется, растерялась, услышав перевод. Она уставилась на Машину, потом на меня и снова на Машину. Покачала головой и указала на список правил и запретов, приклеенный скотчем к стене над своим столом, а потом принялась почти кричать на меня на мандаринском.

— Полночь, — бесстрастно сообщила Машина. — Ты-пришла-в-три-пятьдесят-один-опять-меня-разбудила-я-не-смогла-заснуть-теперь-жертвуй-в-Гринпис.

Я закатила глаза. Меня взбесили не упреки, а ее упоминание Гринпис. По какой-то причине Кими часто требовала, чтобы в компенсацию за свое плохое поведение я пожертвовала деньги одной из природоохранных организаций, где она была волонтером. Видимо, это должно было искупить мои грехи.

— Да пошел куда подальше твой Гринпис, — буркнула я. Но Машина перевела мои слова, и Кими взглянула на меня так, будто я влепила ей пощечину. — Нет, нет, погоди, — выпалила я, гневно взглянув на Машину. — Извини, Кими. Я пошутила. — Машина принялась переводить извинения, но Кими ничего не желала слышать. Она закрыла лицо руками и покачала головой.

— ПОЧЕМУ ТЕБЕ ВСЕ РАВНО? — воскликнула она.

Я оторопела. Мало того, что она заговорила по-английски; она впервые обратилась ко мне напрямую! На миг я лишилась дара речи, а Машина перевела Кими ее собственные слова.

— Не волнуйся, Машинка, — произнесла я. — Все хорошо.

Машина снова затараторила, а я изо всех сил пыталась не засмеяться. Мне нравилось, когда Машина говорила в третьем лице, хотя я не понимала ни слова.

— Слушай, мне правда очень жаль, — сказала я, дождавшись, пока Машина закончит. — Я не хотела тебя будить. Больше не буду так поздно приходить, обещаю. По крайней мере, в будни. Честно. Правда.

Кими, кажется, успокоилась, когда Машина заговорила намного ласковее, переводя мою попытку искренне извиниться. Кими театрально вздохнула.

— Ты мне веришь? — спросила я.

Кими выслушала перевод и кивнула. Я решила, что разговор окончен, встала и пожала ей руку. Но Кими взяла меня за руку и посмотрела на меня широко распахнутыми умоляющими глазами.

— Почему тебе все равно? — снова спросила она.

Я отчего-то испугалась, услышав, как кто-то вслух произносит тот же вопрос, который я задавала себе много раз. Еще и дважды. Мне показалось, что стены давят на меня, и я медленно покачала головой. Я и сама хотела знать ответ, даже больше, чем Кими.

— Я… я не знаю, — выпалила я и не соврала.

Кими кивнула, неожиданно проявив сочувствие. Ласково сжала мою руку, встала и указала на часы.

— Пора ужинать, — перевела Машина. — Пойдем?

Я кивнула и обрадовалась, что она сменила тему.

— Конечно, только переоденусь.

Кими указала вниз, давая понять, что будет ждать меня в лобби. Взяла Машину и ушла.

Оставшись в тишине, я обрадовалась, что снова в комнате одна. Балконные двери были открыты, комнату заливал солнечный свет. Пылинки в лучах плясали и искрились, как алмазы. Накатила апатия, и я не стала сопротивляться. Эффект был поистине завораживающий.

— Почему? — произнесла я вслух. — Почему тебе все равно?

Настало время узнать.

На следующий день я пошла в зал психологии университетской библиотеки.

— Мне нужно все, что у вас есть по социопатии, — обратилась я к библиотекарше.

Она ввела слово в поиск на компьютере и разочарованно уставилась в экран. Волосы у нее были огненно-рыжие, на ней было платье с запахом и длинные серьги. Согласно бейджу, ее звали Шелли.

— Кажется, у нас не так уж много на эту тему, — ответила она. — Да и термин этот устарел. — Она встала, велела следовать за ней и подошла к большой стопке книг в глубине зала. — На самом деле я даже не уверена, что он есть в ДСС.

— Что за ДСС? — спросила я, шагая рядом.

Шелли остановилась, сняла с полки толстый том и пролистала.

— Диагностический и статистический справочник психических расстройств, — пояснила она. — Библия психологов. Врачи используют его для постановки диагноза. Страховые компании — для оценки счетов на