Символическая жизнь. Том 1. Тавистокские лекции - Карл Густав Юнг

которых сам не желаешь. Даже если аналитик думает, что действует во благо пациенту, это заблуждение и серьезная ошибка. Люди таковы, каковы они есть. Не имеет значения, любят они аналитика или нет. Мы же не немцы, жаждущие любви покупателя, которому они продают подтяжки. Это слишком уж сентиментально. Главное для пациента – разобраться в своей жизни, и вы не поможете ему в этом своим вмешательством.

352 Таковы некоторые причины переноса. Общим психологическим основанием для проекции всегда является пробужденное бессознательное, которое ищет способ выразить себя. Насыщенность переноса соответствует значимости проецируемого содержания. Сильный перенос насильственной природы соотносится с бурным содержанием, содержит в себе нечто, значимое для пациента. Пока перенос наблюдается, аналитик как будто воплощает в себе это значимое, это сокровенное. Увы, избежать подобного аналитику не дано, однако ему следует возвратить присвоенное пациенту, анализ не завершится, пока пациент не вернет себе сокровище. К примеру, если пациент проецирует на вас комплекс спасителя, вы должны вернуть ему именно спасителя, что бы за этой фигурой ни скрывалось. Но вы – отнюдь не спаситель, можете не сомневаться.

353 Проекции архетипической природы вызывают у аналитиков затруднения особого рода. Любая профессия характеризуется теми или иными трудностями, и опасность анализа заключается в возможности заразиться проекциями переноса, прежде всего архетипическими содержаниями. Когда пациент решит, что в аналитике воплощаются все его грезы, что перед ним не просто врач, а духовный герой и даже спаситель, то аналитик, конечно, скажет: «Какая чушь! Это просто нелепо. Это истерическое преувеличение». При этом он ощутит приятное тепло в груди, ведь такое отношение ему льстит, да и сам аналитик, не будем забывать, хранит в себе те же самые архетипы. Мало-помалу он начинает думать: «Если спасители и существуют, то не исключено, что я – один из них»; он колеблется, но постепенно убеждает себя в том, что является этаким экстраординарным индивидуумом. Он медленно поддается этому очарованию собственной исключительности, остро его ощущает, принимает как данность – и становится, быть может, досадной помехой для работы медицинских обществ. Он уже не в состоянии разговаривать со своими коллегами, так как стал не понятно кем. Он делается неприятным или избегает общения, отчуждается, и ему в конце концов открывается истина: он – очень важная фигура, исполненная высокого духовного смысла, сродни гималайским махатмам; возможно, он тоже принадлежит к некоему высшему братству. В итоге такой человек пропадает для своей профессии.

354 Мы все располагаем печальными примерами такого рода. В частности, целый ряд моих коллег двинулся по этой дорожке. Они не смогли устоять под непрерывным натиском коллективного бессознательного пациентов, когда раз за разом на них проецировались комплекс спасителя и религиозные упования заодно с надеждами, что аналитик с его «тайными знаниями» может владеть ключом, потерянным церковью, и отпереть дверь, за которой спрятана искупительная истина. Они поддались этому тонкому и крайне соблазнительному искушению. Они отождествили себя с архетипом, нашли собственную веру, а поскольку им требовались ученики, которые верили бы в них, они создали секты.

355 Та же картина объясняет те своеобразные затруднения, с которыми сталкиваются психологи разных школ при разумном и даже дружеском обсуждении несовпадающих идей, а также склонность, свойственная нашей области науки, разбиваться на малочисленные группы и научные секты, провозглашающие собственные кредо. На самом деле все они сомневаются в исключительности своей истины, вследствие чего исправно собираются вместе и твердят одно и то же, пока не уверуют окончательно. Фанатизм – всегда признак подавленного сомнения, что подтверждает история христианской церкви. Когда положение церкви становилось шатким, неизменно возникали фанатические секты, ибо тайные сомнения надлежало подавлять. Тому, кто искренне убежден в своей правоте, присуще полное спокойствие, он способен обсуждать вопросы веры как личную точку зрения и без тени негодования.

356 В профессии психотерапевта всегда имеется опасность физически заразиться, отравиться проекциями, перед которыми ты уязвим. Нужно постоянно проявлять бдительность и опасаться инфляции[146]. Вот только «яд» действует как психологически, так и через симпатическую систему. Мне довелось наблюдать немало экстраординарных случаев физических заболеваний среди психотерапевтов, причем хворь сопровождалась неведомыми современной медицине симптомами; сам я склонен приписывать их непрерывному воздействию проекций, когда аналитик не в состоянии обособить собственную психологию. Определенные эмоциональные состояния пациента оказывают заражающее воздействие; можно даже сказать, что нервная система аналитика откликается сходными вибрациями. Подобно психиатрам, психотерапевты порой становятся поэтому «людьми со странностями». Об этом следует помнить, и данное обстоятельство совершенно точно связано с проблемой переноса.

357 Теперь поговорим о терапии переноса[147]. Это крайне трудный и запутанный предмет; боюсь, вы услышите от меня много такого, о чем уже осведомлены, но логика изложения все равно побуждает меня затрагивать эти темы.

358 Ясно, что перенос подлежит устранению, что с ним обходятся точно так же, как поступают с любой другой проекцией. На практике это означает следующее: нужно побудить пациента к осознанию субъективной ценности личностных и безличных содержаний переноса. Ведь он проецирует не только личностный материал. Как отмечалось ранее, проецируемые содержания могут иметь безличную, то бишь архетипическую природу. Комплекс спасителя – отнюдь не личностный мотив; это повсеместное ожидание, предвосхищение, которое встречается повсюду, в каждой эпохе мировой истории. Это архетипическая идея магической личности[148].

359 Изначально проекции переноса предстают аналитику неизменными воспроизведениями личного опыта пациента. Здесь нужно принять во внимание все былые отношения пациента. Допустим, пациент часто посещал курорты и общался с врачами, которые там подвизаются. Свой опыт общения с ними он будет проецировать на аналитика, так что придется перво-наперво отсеять фигуры наших коллег с морских побережий и из санаториев, получающих немалые гонорары и склонных к театральности. Пациент, что вполне естественно с его стороны, будет принимать аналитика за птицу того же полета. Затем предстоит выявить всех тех, с кем пациент взаимодействовал в жизни, – врачей, юристов, школьных учителей, дядюшек, кузенов, братьев и отца. Пройдя по длинному списку и добравшись наконец до детской, вы решите, что во всем разобрались, но это будет ошибкой. На отце список, похоже, не заканчивается, и вы начинаете подозревать, что проецируется даже образ дедушки. Такое вполне возможно. Лично я никогда не сталкивался с проекцией прадедушки, но вот дедушек на меня проецировали. Когда дойдете до детской и сможете, так сказать, заглянуть на другую сторону бытия, этим исчерпаются возможности сознания; если перенос не исчезнет, несмотря на все ваши усилия, значит, всему виной проекции безличных содержаний. Их наличие опознается по специфической безличной природе содержаний – например, по комплексу спасителя