Письма от женщин, которые любят слишком сильно - Робин Норвуд

Ознакомительный фрагментследует различать три фазы исцеления: вы начинаете осознавать, что вашей жизнью управляет зависимость (это может произойти во время чтения «ЖКЛСС»); у вас появляется желание побороть эту зависимость, потому что она угрожает вашей жизни (например, посещая встречи группы взаимопомощи, работающей с определенной зависимостью); вы продолжаете работать над своим исцелением каждый день, и это становится вашей главной задачей в жизни (регулярное посещение групп взаимопомощи и молитвы). Как это ни прискорбно, желание исцелиться – лишь первый шаг, и нет никакой гарантии, что исцеление будет продолжаться. Очень многие алкоголики бросают пить, но не могут оставаться трезвенниками, и очень многие зависимые от отношений люди начинают процесс исцеления, но так и не доводят его до конца.

У любой зависимости есть одно необъяснимое свойство: ни один терапевт, каким бы опытным и знающим он ни был, не в состоянии точно сказать, кто сможет исцелиться от зависимости, а кто нет. Можно быть уверенным только в одном: большинство зависимых людей так и не излечатся. Но те, кто изо дня в день продолжают желать исцеления от зависимости больше всего остального и делают исцеление своим главным приоритетом в жизни, со временем, потихоньку, шаг за шагом и, как правило, при поддержке людей, которые уже прошли через такие же муки, придут к такому исцелению.

Помимо желания, храбрости и смирения, которые так необходимы для того, чтобы начать процесс исцеления, мы должны развить в себе еще два качества: бескомпромиссную честность и способность к самоанализу, а также способность уповать на Высшую Силу, более могущественную, чем мы сами. Наши представления о Высшей Силе не обязательно должны соответствовать общепринятым представлениям или убеждениям других людей. Можно называть ее Господом. Можно никак не называть. Ее можно найти как в церкви или храме, так и в группе поддержки. Это очень личное понятие, и каждый сам формулирует его для себя, но обращение к нему всегда дает прилив сил и утешение.

Письмо Сесилии – хороший пример того, как необходим этот источник силы в тот момент, когда процесс исцеления меняет нашу жизнь.

Уважаемая Робин!

Хочу рассказать вам о том, что произошло в моей жизни с тех пор, как два года назад я прочитала вашу книгу. Прочитав «ЖКЛСС», я в полной мере осознала, что живу в семье алкоголиков, и что от этой болезни страдают все члены моей семьи без исключения. Я сходила на пару встреч Ал-Анон и начала лучше понимать себя и мотивы своих поступков. Я почувствовала себя «исцеленной».

На самом деле, все только начиналось.

После неудачного раннего брака и ужасного романа с мужчиной, у которого было мрачное криминальное прошлое, я смогла понять свои ошибки и, наконец, сделать более разумный выбор. Сейчас я снова замужем, на этот раз за прекрасным человеком, который на руках меня носит. Бывает, я злюсь, когда он говорит, что любит меня. А иногда я специально ищу повод для ссоры. Мне нравится злиться. Я еще не научилась быть любимой.

Кое-что в моем далеком прошлом долгие годы ускользало из моей памяти, но недавно, с Божьей помощью, я начала заново вспоминать об этом. Пять месяцев назад, когда память об этом вернулась ко мне, сначала я чуть было не умерла от боли. Я вспомнила, что, когда мне было четыре года, мой отец домогался меня. Когда я, наконец, осознала это, многое вдруг стало мне ясно. Я всегда ненавидела и жалела свою мать, но теперь начала понимать ее. Конечно же, она пила. Что ей оставалось делать? Смириться с правдой? Сомневаюсь. Ей не с кем было этим поделиться.

Все это время я жила, отрицая реальность случившегося. Я хочу рассказать вам, насколько сильным бывает отрицание. Когда всплыла правда о моем детстве, мое физическое состояние резко ухудшилось. У меня появились «сердечные приступы», во время которых я ощущала боль в груди и чувствовала, что теряю сознание. Мне сделали ЭКГ, и врач сказал, что никаких проблем с сердцем у меня нет – напротив, сердце у меня очень сильное, и проблема не в нем. Но со мной опять стали случаться приступы паники даже тогда, когда я не думала об отце с матерью. Я все еще старалась подавить мысли о случившемся со мной. Я не желала об этом помнить. Не хотела об этом знать. Я чувствовала, что все, что я знала о своей семье, было ложью. Я думала, что теряю рассудок. В нашем доме все врали, хотя правда была на поверхности. Я больше ни во что не верила и ничего не понимала.

В то ужасное время любящий Господь попросил меня перестать пить. Отчаяние и боль, вызванные безумием моих родителей, я пыталась топить в вине. Я уже приняла решение, что никогда не буду такой, как мои родители, но не отдавала себе отчет в том, что я такой же алкоголик, как и они. Сейчас я благодарна тем трем поколениям алкоголиков, благодаря которым я появилась на свет.

Без выпивки я почувствовала себя беззащитной. До этого алкоголь, сарказм, грязные склоки и злость были нужны мне, чтобы перестать чувствовать внутреннюю боль. Но Господь велел мне оставить и эту тактику.

У меня постоянно было учащенное сердцебиение, а три-четыре раза в неделю меня мучила мигрень. Мое тело взбунтовалось из-за моего отрицания прошлого, и это истощило мои силы.

В последнее время я плакала так много, как никогда не плакала в детстве. Нахлынувшее на меня горе пугало меня. Порой мне казалось, что я никогда не перестану лить слезы.

Я пишу вам об этом, Робин, чтобы вы знали, с чем могут столкнуться люди, прочитавшие вашу книгу. Мучения в процессе подлинных перемен – это самая ужасная боль, которую я когда-либо испытывала. Она не пришла внезапно и быстро не пройдет. Возможно, мне потребуются годы и вся моя любовь к Господу, чтобы примириться с этой ужасной семейной тайной, принять ее, излечиться и простить всех, кто в ней замешан. Это так тяжело, и цена примирения очень высока. Но еще больше придется заплатить, если продолжать не замечать этого. Пожалуйста, расскажите об этом людям.

Сейчас у мня все очень хорошо. Мне все еще больно, я страдаю и плáчу, но выздоравливаю. Я перестала изображать беспечность и легкомысленность. Мне требуется все меньше одобрения со стороны любой другой живой души, я ставлю себе реальные цели и мягкие разумные ограничения. Я больше не кидаюсь спасать каждого