Книга радости. Как быть счастливым в меняющемся мире - Дуглас Абрамс

Далай-лама с теплотой сжал руку архиепископа (за неделю он сделает это еще не раз). Они обсуждали перелет и нашу остановку в Амритсаре.

– Хорошо, что остановились отдохнуть, – заметил Далай-лама. – Отдых очень важен. Я вот сплю по восемь-десять часов в день.

– Но ты же рано встаешь, – возразил архиепископ.

– Да. В три часа утра.

– В три?

– Каждый день.

– И молишься по пять часов? – Для наглядности архиепископ выставил пять пальцев.

– Именно.

Туту поднял взгляд к небу и покачал головой:

– Нет, для меня это слишком.

– Иногда я медитирую на природу «я» – так называемый семиуровневый анализ^[3], – продолжил Далай-лама. Позднее Джинпа объяснил, что суть этой буддистской практики созерцания в попытке отыскать истинную природу «я», анализируя взаимоотношения между нашим «я», физическими и умственными аспектами ума и тела.

– К примеру, – разъяснил Далай-лама, – если провести этот анализ, глядя на тебя, можно сказать, что передо мной мой дорогой уважаемый друг, епископ Туту. Но нет: это его тело, а не он сам. Это его ум, а не он сам. – Далай-лама наклонился к епископу, излагая этот древнейший буддистский парадокс. – А где же его «я»? Где «я» архиепископа Туту? Его мы найти не можем. – Он игриво похлопал архиепископа по плечу.

Тот выглядел немного озадаченным и зачарованным этой мистикой.

– Правда?

– В квантовой физике сейчас придерживаются похожей теории, – заключил Далай-лама. – Объективных вещей не существует. В конечном счете нет ничего, что можно было бы обнаружить и зафиксировать. Мы приходим к такому же выводу в аналитической медитации.

Архиепископ в изумлении закрыл лицо руками.

– Я бы так не смог.

Далай-лама заявлял, что, по сути, епископа Туту не существует, но вместе с тем тот сидел перед нами – его дорогой друг, которого, несмотря на ровное дружелюбное отношение ко всем, он явно выделял и считал особо значимым человеком в своей жизни. Чуть позже мы с Джинпой поговорили о том, почему отношения между этими людьми так много значили для них обоих. Видимо, настоящие друзья для них большая редкость. Не так уж много в мире нравственных лидеров. Большинство людей воспринимают Далай-ламу и архиепископа как святых. Приятно, должно быть, пообщаться с человеком, который не хочет с тобой сфотографироваться. А еще их объединяют общие ценности, составляющие саму суть всех религий мира. И неподражаемое чувство юмора. Я начал понимать, какую важную роль играет дружба и взаимоотношения в способности испытывать радость. Тема человеческой взаимосвязи еще не раз возникнет в течение этой недели.

– Я всем говорю, что самое удивительное в тебе – безмятежность. «Каждый день он медитирует по пять часов», – рассказываю я. Внутреннее спокойствие проявляется в том, как ты реагируешь на болезненные вещи – страдания твоего народа и всего мира. Я тоже пытаюсь больше молиться, но пять часов – для меня это слишком много. – Скромный, вечно держащийся в тени, архиепископ считал, что три-четыре часа его ежедневной молитвенной практики – это мало. Он действительно встает позже Далай-ламы – в четыре утра!

Почему духовные люди всегда рано встают и медитируют? Видимо, это действительно сильно влияет на то, как в дальнейшем складывается их день. Впервые услышав, что Далай-лама просыпается в три утра, я решил, что за этим последует очередной рассказ о рьяной религиозности, на которую обычный человек не способен. Подумал, что он, наверное, спит по два-три часа в день. Каково же было мое облегчение, когда я узнал, что он просто очень рано ложится – около семи вечера! Конечно, это не слишком практичный распорядок для человека семейного, которому нужно покормить детей ужином и уложить спать. Но если бы все мы ложились хотя бы на час раньше и вставали на час раньше – а это не так уж сложно, – привело бы это к духовному росту? Сделало бы нас счастливее?

Далай-лама прижал ладонь архиепископа к своей щеке.

– А теперь поедем ко мне в гости.

На выходе из аэропорта Далай-ламу и архиепископа окружили журналисты, выкрикивая вопросы о том, как прошло путешествие. Архиепископ остановился ответить и, пользуясь случаем, обратить внимание на несправедливость.

– Я очень рад наконец оказаться рядом с дорогим другом. Люди и обстоятельства пытались помешать нашей встрече, но наша любовь друг к другу и милосердный Божий промысел позаботились о том, чтобы мы увиделись. Когда правительство ЮАР отказало ему в выдаче визы и Далай-лама не смог приехать на празднование моего юбилея, я спросил его: «Сколько отрядов в твоей армии? Почему Китай так тебя боится?» Меня удивляет подобное отношение – хотя, возможно, китайцы правы и духовных лидеров действительно следует воспринимать всерьез. Мы надеемся, что мир станет лучше и в нем будет больше добра, сострадания, щедрости. Что люди смогут ужиться и не будет того, что сейчас происходит между Россией и Украиной, в Кении или Сирии. Бог плачет, когда видит такие вещи.

Архиепископ повернулся и собрался идти, но задержался, когда кто-то из журналистов спросил его о цели поездки.

– Мы встретились ради дружеского общения. Будем говорить о радости.

Архиепископ и Далай-лама сели в поджидающую автоколонну. Путь до резиденции занимает около сорока пяти минут. В честь поездки ламы в аэропорт движение перекрыли, и на улицы вышли люди – тибетцы, индийцы и редкие в этих краях туристы. Все надеялись увидеть Далай-ламу и его почетного гостя хотя бы одним глазком. Я понял, почему лама так редко выезжает в аэропорт: это крупнейшая логистическая операция. Перекрывается одна из основных улиц, а это отражается на жизни всего города.

Мы прибыли в Дхарамсалу, чтобы узнать, как радоваться жизни, невзирая на сложные жизненные обстоятельства, и это место как нельзя лучше подходило для нашей цели. В Дхарамсале на каждом шагу попадались напоминания о пережитом тибетцами угнетении и изгнании. Город стоит на склоне горы, он изрезан извилистыми наклонными улочками; на краю отвесных скал ютятся ремесленные лавки. Как повсюду в Индии и других странах третьего мира, здесь пренебрегли строительными нормами и правилами безопасности, чтобы резко увеличившемуся населению было где жить. Я невольно задумался, выстоят ли эти лачуги при землетрясении. Как бы горы не стряхнули с себя город, подобно вздрогнувшей при пробуждении собаке, которая сбрасывает со спины сухой листок.

Автоколонна медленно продвигалась вверх по извилистым улицам, а толпы почитателей Далай-ламы сгущались. Одни жгли благовония; другие держали в сложенных для молитвы руках четки мала . Нетибетцу сложно понять, как много значит для тибетского народа Далай-лама, как ценят его в этой общине изгнанников. Для них он символ национального и политического самосознания и средоточие духовных стремлений. Перевоплощение бодхисатвы^[4] милосердия – фигура, во многом приближающаяся к Христу. Можно лишь предположить, как сложно Далай-ламе нести эту ответственность и одновременно подчеркивать, что в нем нет «ничего особенного», что он всего лишь один из семи миллиардов жителей Земли.