Шиворот-навыворот - Виктория Волкова

— Тебе вчера звонили из фонда Сороса, — сказала теща во время завтрака.

— Прошу прощения? — переспросил Иштван Цагерт удивленно. Черные как смоль брови поползли вверх. И он сделал над собой усилие, чтобы не засмеяться и не выплескать кофе себе на брюки. — Откуда звонили, Раиса Петровна?

— Из фонда Сороса, — невозмутимо повторила она и налила себе в чашку чаю и молока.

Зять внутренне поморщился. И как можно пить такую бурду?

— Разве они не перезвонили тебе на работу? Я дала все твои координаты, — начала возмущаться теща.

— А какие вы дали координаты? — еле сдерживаясь, спросил Иштван.

— Все, что были у тебя на визитке. А что?

Она его раздражала. Всегда. Даже тогда, когда и не была вовсе его тещей. Но нахамить ей он не мог. Хотя иногда так хотелось. Раиса Петровна была его классной руководительницей долгих семь лет. И он привык обращаться к ней уважительно. Что поделаешь, условный рефлекс.

— А кто звонил? Он хотя бы представился? — вкрадчиво спросил зять, скрывая раздражение.

Что за идиотская манера. Приехать в гости и первым делом хвататься за телефонную трубку. Можно подумать, что звонят только ей.

— Сказал, что руководитель фонда, — Уверенность тещи в своей правоте была непоколебима.

Он вспомнил, что в школе ученики ее называли Рая из-под трамвая, и от этого воспоминания стало как-то теплее на душе.

— А Альфред вчера не звонил? — поинтересовался Иштван.

— Какой еще Альфред? — Лицо тещи стало напряженным.

— Альфред Бернхард Нобель, учредитель нобелевской премии, — тихо пояснил он без тени иронии. Он всегда разговаривал с ней так. Как с душевнобольной. Общаться же, как с нормальным человеком не получалось.

— Иштван, — предупредила жена о надвигающемся скандале. Сейчас Раиса начнет возмущаться и достанется всем. Иштвану — за глумление над стариками. Хотя теща таковой не являлась и очень бы обиделась, назови ее кто-нибудь старухой. Свете — за плохое поведение, а Лиле — за плохое воспитание.

— Мам, а когда звонили? — Лиля намазала бутерброд творожным сыром и, водрузив сверху два колечка огурца, вручила дочери.

— Ты с малышом в парке гуляла, — отмахнулась Раиса Петровна.

— Ба, а я где была? — подала голос Света.

— А вы, девушка, заснули на диване, когда читали любовный роман, — ехидно проговорила теща, пытаясь увести разговор в сторону и спровоцировать Иштвана.

— Я не читала никаких романов, я… — попыталась оправдаться его взрослая дочь

— Света, Мишку разбудишь, — предупредила Лиля.

Про себя Иштван отметил, что вечером надо не забыть отругать Светку за дурацкое чтиво.

— Странный звонок, — задумчиво произнес он, уставившись в одну точку.

— Почему странный? — поинтересовалась Раиса.

И у него не хватало терпения и сил объяснять ей, что все координаты его фирмы находятся или в толстых, красочно оформленных буклетах, которые специально издаются в рекламных целях, или имеются в Интернете в открытых источниках. На официальном сайте компании, например. И любое заинтересованное лицо, будь то господин Сорос или даже Ротшильд, могут позвонить в его офис или отправить письмо по электронной почте. И никому не придет в голову звонить ему домой, чтобы выяснить, где он работает. А номер домашнего телефона и домашний адрес являются закрытой информацией.

Он, словно очнувшись, положил себе в рот эклер целиком и, прожевав, сказал:

— Наверное, господин Сорос узнал о моем тяжелом материальном положении и решил помочь.

— Ага, — легко подхватила Лиля. — Пришлют тебе грант для восстановления финансовых пирамид.

— Не гневи бога, Иштван, — с порицанием изрекла теща. — Посмотри, как люди живут вокруг.

— Бога нет, Раиса Петровна, вы нас сами учили. Помните? — Иштван вежливо улыбнулся.

Раиса Петровна пошла красными пятнами от гнева.

— А еще вы учили нас надеяться только на себя. Правильно, кстати говоря, учили. — корректно заметил Иштван. — Вот мы и надеемся только на себя. Правда, Лиля?

— Я очень рада, что хоть что-то делала правильно. — Раиса резко встала и демонстративно вышла из кухни.

— Что поделаешь? Раиса Петровна, — вздохнула Лиля и, обращаясь к Свете, добавила: — Собирайся быстрее, отцу некогда тебя долго ждать.

Дочь встрепенулась и поплелась к себе в комнату одеваться.

Иштван подошел к жене. Большие еще не накрашенные тушью, зеленые глаза смотрели лукаво и нежно. Светлые коротко подстриженные волосы были зачесаны назад. Черный шелковый халат оттенял белую матовую кожу.

— Когда выходишь из дома, бери с собой телефонный аппарат, — ласково прошептал он ей в ухо.

— У нас их три, — весело возразила она.

— Забирай все. Кажется, на антресолях есть большая дорожная сумка. А может, согласимся на все ее условия, и она уедет? А, Лиль?

— Обойдутся. Во-первых, та квартира твоя. То есть наша, — быстро поправилась она. И потом, они сдают ее, и на эти деньги за аренду мы не претендуем. И это своего рода помощь. Почему теперь мы должны им эту квартиру подарить? Мы что, так богаты, чтобы раздаривать квартиры, пусть даже родственникам?

— Заметь, твоим родственникам, — ехидно уточнил Иштван.

Неделю назад к ним приехала из Города теща и по-свойски так предложила переписать на нее квартиру, мотивируя это тем, что мол вам она уже не нужна. Как будто речь шла о какой-то безделице.

— Эта дура, моя сестра, выйдет в очередной раз замуж, и новый муж с радостью отсудит у нее нашу квартиру. И потом, Иштван, может, она нам самим пригодится или Мишке со Светкой.

— Они захотят там жить? — с сомнением спросил он и притянул ее к себе. Провел рукой по шее, взъерошил волосы и поцеловал.

Господи, почему же эта женщина так на него действует? Все эти годы. Прямо наваждение какое-то. "Хорошее, надо сказать, наваждение, хотел бы я в нем пребывать до самой смерти" — подумал Иштван.

— Хорош целоваться, — раздалось от двери. — Я в школу опоздаю.

Он выскочил из машины на московскую заснеженную улицу, одной рукой придерживая длинные полы черного кашемирового пальто. Мимо спешили люди. Прошли молодые девчонки, с интересом косясь в его сторону. Иштван галантно пропустил их, усмехнувшись про себя. Красавицы, строившие глазки, казались чуть старше его собственной дочери, которая пару минут назад выпорхнула из машины у ворот школы. Он заспешил по слякотной улице, раздражаясь, что испачкает пальто. Черт побери, когда эта зима кончится. "И почему все время идет снег, хотя на дворе уже середина марта" — с досадой подумал он. И тут же, как в водовороте, его мысли свернули в привычное русло. Сегодняшняя макля обещала быть удачной.