Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

Альвин Де Лорени

Там, где нас нет

Глава I

Кап… Кап… Кап…

Тело лежит на боку. Левая рука затекла немилосердно и замёрзла так, что практически полностью потеряла чувствительность. Боль… Все тело горит огнем, но из сорванного горла не вылетает ни звука. Даже хрипеть возможности больше нет. Живот скручивает особенно сильно разрывающей болью. Анус болит настолько резко, что перед глазами плывут круги. Малейшее движение усиливает боль.

Только бы потерять сознание, может быть станет легче, может быть пропадёт эта разрывающая, выматывающая боль…

Кап… кап… кап…. где-то рядом капает вода. Попить бы!

От боли рот ощерен, губы лопнули и сочатся сукровицей, раскалённый прут боли проворачивается в заднице. Вдох… прут толкнулся глубже, почему круги в глазах жёлтого цвета? Выдох… боль чуть меньше…

Вдох…

Выдох…

Облизать бы губы, малейшее движение губ приносит боль, попить бы! Во рту шевелится обрубок… Где язык?!

Сука, как больно…

Прут боли остывает, можно повернуть голову, моргнуть глазом и это небольно!..

Тело остывает от зверской, терзающей боли, можно сглотнуть, кадык перекатывается под кожей, правый глаз открыт и смотрит в стену. Глаз моргает. Под щекой натекла лужица слюны.

«Давно здесь сидим», — откуда это?

«Хе-хе, вот, блядь, вспомнил.»

До стены, наверно, с метр. Стена сложена из камней, камни необработаны, швы кое где выкрошились. Глаз повернулся вправо посмотреть на стену вверх. Полумрак, нихрена не видно выше того же метра.

Почему метр? Откуда метр?

Не помню…

Я не помню… Я?..

Вдох. Вдох поглубже. Тело выдохнуло. Ещё раз попробовать. Вздохнул.

А может?.. Попробовать пошевелить рукой? Дотянуться до стены, потрогать, погладить камень, почувствовать хоть что-нибудь, кроме боли. Переключить рецепторы с тела на руку. Наверняка станет легче.

Правый глаз открывается без проблем, а вот левого не чувствую. Глаз не видит, по щеке стекает слеза или сукровица, не понять.

Кулаком (пястными суставами) (откуда, блядь, я это знаю!) правой руки пытаюсь осторожно прикоснуться в левой сторòне лица. Глазница и веки левого глаза ничего не чувствуют, скула тоже онемела и не реагирует на прикосновения. Чуть касаюсь волос и отодвигаю их в сторòну от левой щеки. О, у меня есть волосы, надо же. Ухо затекло от лежания на руке.

Левая рука, освобождённая от веса тела шевелиться пока не может. Иголочки наполняют её. Ноющая боль охватывает руку, нужно перетерпеть — дракон, сука, на страже, только и ждёт чтобы снова наброситься на многострадальную задницу.

Кожа между лопаток и на пояснице саднит от соприкосновения с полом (там-то ещё что?!). Ноги согнуты в коленях и упираются в пол. Так легче всего моему заду.

Пытаюсь отдышаться от предпринятых усилий. Правый глаз смотрит вверх в надежде найти и увидеть потолок.

Кап… кап… кап…

Где-то тут всё таки есть вода. Надо попить, иначе сдохну от обезвоживания. Хотя бы смочить разбитые губы.

Наконец-то левая рука обрела чувствительность, по ощущениям стала горячей — это всегда так бывает. Пробую шевелить ей, плечо работает, локоть гнётся, кисть тоже откликается, а вот пальцы не гнутся. Осторожно провожу ладонью по истоптанному полу, пальцы, задевшие камни пола, простреливает болью. Похоже сломаны!

Поднимаю обе руки вверх над собой, трогаю правой рукой левую, стараясь не задеть неразгибающиеся пальцы, провожу ладонью правой руки по левому плечу, по предплечью, ладонью, как могу, ощупываю кисть левой руки. Едва прикасаясь, дотрагиваюсь до пальцев левой руки. Пальцы в наличии все. Но не гнутся. Попытка согнуть вызывает острую боль, простреливающую до плеча. Точно сломаны.

Теперь посмотрим, что происходит на правой руке. Стараясь не задеть торчащие из левой ладони пальцы, основанием ладони точно также осторожно провожу по правому плечу, под ладонью чувствуется, что кожа повреждена, но свежей раны нет, зарубцевалась. Веду ладонью по руке к предплечью, вдоль чувствующегося шрама, хм, какой-то витой шрам.

И кончается возле запястья. Но плечо, локоть и кисть гнутся без боли, значит, суставы целы.

Ощупываю основанием ладони кисть правой руки, касаюсь пястных суставов — не больно. Уже хорошо.

Пальцы в наличии, чувствительности не утратили, но разогнуть не могу — скрючены. Попытка пошевелить ими вызывает боль. Судя по всему тоже сломаны.

Так. Теперь надо вставать, хотя бы на четвереньки. Нужно добраться до воды.

Основаниями ладоней ощупываю голову выше бровей, темя, виски — на голове куча, просто куча волос, и, волосы длинные. Слиплись, сбились — не распутать. Не с моими руками — это точно.

Прикасаюсь к груди и задеваю свежий шрам на левой грудной мышце, под ладонью стало мокро. От резкой боли отдёргиваю руку — ох, моя задница тут же напомнила о себе…

Боль на груди тупая, саднящая — значит, уже подсыхает.

Ладно, двигаемся дальше. Осторожно провожу по рёбрам — не сломаны ли? Вроде нет. Диафрагма, бока, живот — едва прикасаясь, боясь снова что-нибудь повредить, провожу основаниями ладоней. Фух, вроде всё цело. Рёбра можно пересчитать все — Освенцим! (Откуда такое странное слово?).

Живот смог ощупать только до пупка, ниже никак.

Живот горячий, твёрдый. Нажимаешь выше пупка — боли вроде нет.

А ниже пупка — бардак. Ощупал тазовые кости с боков, целы — переломов нет. Торчат как из велосипеда. (Это ещё что?).

Между ног руку засунуть не могу — надо развести бёдра, но резкая боль в промежности (проклятый дракон!) не даёт пошевелить ногами. Только и смог провести ладонями до середины бёдер как с наружной, так и с внутренней сторòны.

Что можно сказать? Ноги целы, по крайней мере, бёдра. Чувствительность сохранена, значит, позвоночник не повреждён.

Ладно, будем вставать. Ведь движение — это жизнь? Правда же?

Ну-ка! «Ойся, ты ойся, ты меня не бойся, я тебя не трòну, ты не беспокойся».

Боль. Боль. БОЛЬ!!!

Боль. Боль. Снова боль.

Как же хреново. Дышим, дышим, дышим.

Решил вставать в правую сторòну. Свёл ноги вместе. Повернул плечи вправо. Ноги тоже повёл вправо, положил их на пол. Теперь надо подвести правый локоть под грудь и поднять переднюю часть тела и опереть её на локоть. И всё это при самом внимательном участии моего дракона боли. Дышим, дышим, дышим, но не тужиться.

«Майор Амбалян медленно проворачивал раскалённую