Ырын, дочь вождя - Полина Лашина

Полина Лашина

Ырын, дочь вождя

Глава 1

Ирина Леонова, она же теперь Ырын, попаданка к оркам в Великую Степь

Ырын вышла из воды на берег, проваливаясь по щиколотку в рыжеватую почву на берегу и каждый раз с противным чавкающим звуком вытаскивая ногу из грязи. Не сказать, что девушка стала чище после купания, ноги теперь еще и в жирной глине, но зато освежилась, и лучше пахнуть илом и водорослями, нежели... женщиной. Последние дни ее палатка опять была временно вынесена за пределы лагеря, зато теперь, после окончательного омовения, девушка готова вернуться в общество. Сейчас еще мазью намажется и будет совсем как... огурчик – хохотнула про себя девушка. Почти как местные жители.

Она согнала ладонями со своей кожи остатки воды и потянулась за плошкой, в которой поджидала местная "уходовая косметика", можно даже сказать "премиум-класса". То есть смесь выжимок особых трав и животного жира, немного вонючая, но это как обычно, зато идеально защищающая нежную тонкую кожу юной человечки от беспощадного южного солнца, царящего над местными бескрайними степями.

Ырын быстро растирала жидкий раствор зеленовато-болотного цвета по своему телу, когда, весело гогоча, прибежали трое девочек-малышек. Вернее, как малышек: лет им было мало, они еще даже собственные взрослые имена не получили, зато ростом были уже почти по грудь человечке.

– Ырыны! Ырыны! – голосили крепенькие девочки с кожей густо оливкового цвета. Причем она у них от рождения такой была, не подобным "кремом" затененная. – Мужчины вернулись! Подарки привезли!

Девушка разогнулась, оставив полноги не обмазанной солнцезащитной кашицей.

Вернулись! Если еще и с подарками, значит, их вылазка к соседям окончилась успешно. Может, даже все вернулись. А если совсем уж повезло, то без раненных. Но такого обычно не бывало: ведь любые их соседи, к кому ни заверни, такие же огромные, сильные, агрессивные орки, любящие подраться по любому поводу и тем более не желающие расставаться со своим добром или жизнями. А ведь воины их племени ушли к соседям за трофеями: поскольку в бескрайней степи ни магазинов, ни других развлечений вроде кино или театров, даже баров нет, только и остается ходить в набеги друг к другу. Других, то есть их добро посмотреть, свою удаль показать.

Быстро натянув на себя свежую одежду – запашную кожаную юбчонку, прихваченную таким же кожаным поясом, да майку, которую давно пора подлатать, а лучше сшить новую – Ырын подхватила остальные свои вещи и поспешила вслед за убегающими юными орчанками. С одной стороны, она торопилась к началу выставки трофеев, но с другой  – медлила, боялась, что на этот раз опять придется штопать кого-то из своих близких.

Чем ближе подходила к стоянке клана, чем громче звучали голоса соплеменников, тем скорее хотелось Ырын увидеть вернувшихся.

Протолкнувшись в толпе, точнее, вовремя увиливая от гораздо более массивных орков, ставящих свои многопудовые ноги куда попало, и которые тоже торопились к родным, то есть к трофеям, девушка увидела того, кого хотела. Облегченно выдохнула.

Целые!

Сорвавшись с места, Ырын с налета заскочила на одного из вернувшихся здоровяков. Вначале заступила ногой на его толстое, как бревно, чуть согнутое колено, одновременно зацепившись рукой за сгиб локтя, затем ловко подтянулась на поднимающейся руке зеленокожего великана – маршрут хорошо изучен и давно отлажен. И вот уже девушка взлетела на необъятные плечи полуобнаженного здоровенного орка, распрямилась в полный рост и опасно балансируя, вскинула руки и заорала от радости во всю глотку на родном языке:

– Я царица горы!

Ну а что, орк под ней как настоящая гора!

Хрюкнув не то от смеха, не то протестующе, здоровяк тряхнул необъятными плечами, и Ырын полетела бы вниз. Но этот маневр тоже ей был хорошо знаком. Поэтому вовремя оттолкнувшись от этого орка, перепрыгнула на подставленное широченное плечо его соседа.

Здесь, правда, чуть не скатилась кубарем, но вовремя уцепилась за кожаные шнуры на бычьей шее очередного здоровяка и быстро подтянулась обратно. Кое-как уселась на просторное, как лавочка, пусть и покатое плечо этого амбала и, на всякий случай не отпуская толстые шнуры его украшений, опять издала радостный вопль. Который потерялся в общем гомоне остальной набежавшей толпы.

Братья вернулись!

Живыми!

Можно сказать еще и "здоровыми", но у этих орков если сам на своих двоих идет и при этом нигде не хлыщет кровь и не отваливаются "лишние" конечности, значит, здоров.

– Ырыны, мы принесли тебе подарки, – сказали братья, когда девушка смолкла.

– Ура! – это слово всегда вопила на родном языке, местные уже привыкли. Добавила на орочьем: – Ткань?

Было бы здорово! Давно пора обновить истрепавшийся гардероб.

– Нет.

– Еду?

– Нет.

Странно, обычно дальше их фантазия не распространялась. Хотя могли еще что-нибудь блестящее притащить, вроде начищенных металлических котелков, но на этот раз ходили к другому племени, что живет глубже в степи. Откуда там взяться металлической посуде, которую обменивали в человеческих землях? Если же братья разжились стеклянными бусами или металлической мелочовкой, то ей не достанется, такую роскошь орки дарили исключительно своим женщинам, то есть не сестрам.

И тут Ырын заметила пару невысоких неказистых лошадок в стороне, больше похожих на ослов.

– Ого! Вы пригнали скот?! Для меня?

На лошади она ездить не умела. Пока не умела. Но давно мечтала заполучить верховое животное, всё не своими маленькими ножками топать в следующем переходе на новое стойбище.

– Нет. Мы пригнали тебе вот, – толстый палец братца Тыырына указал куда-то в сторону.

Соплеменники, что кучковались в той стороне, кое-как сдвинулись, следуя по своим делам, и Ырын увидела... людей! Двух грязных, изможденных, потрепанных мужчин, сидящих на утоптанной земле в пыли.

– Чтобы ты не скучала, – с ухмылкой, оголяя сильнее нижние клыки, заявил брат Дрын.

Они сейчас говорили на орочьем, вернее, на одном из его диалектах. И на самом деле в их языке не было понятия "скучать", так уж сама для себе переводила человечка. "Думыс будын" скорее означало "заниматься ненужным или странным делом", то есть глупостью. Так говорили орки, когда человечка впадала в меланхолию и, замирая, любовалась облаками или закатами, когда умывалась по утрам, мыла руки перед едой, украшала свою палатку полевыми цветами, а одежду грубоватой вышивкой.

– Но это... люди?! – ахнула Ырын.

За годы пребывания в племени девушка уже смирилась с тем, что