Опасный маркиз - Минерва Спенсер

Минерва Спенсер

Опасный маркиз

Глава 1

Лондон, 1811 год

Юфимия Марлингтон всерьез подумывала отравить герцога Карлайла, ведь в гареме яд был излюбленным средством для решения проблем, но, увы, в ее нынешнем положении яд не мог помочь.

Во-первых, у нее не было ни яда, ни малейших идей, как его достать в этой холодной чужой стране, во-вторых, что гораздо важнее, травить собственного отца считалось признаком дурного тона.

Нарезая круги вокруг массивного стола красного дерева и не переставая раскатисто читать ей нотации, герцог Карлайл и не подозревал, о чем в эту минуту думает его дочь. Чтобы отец точно ни о чем не догадался, Мия постаралась выглядеть смиренной и кроткой — умение, которое она отточила за семнадцать лет, проведенных во дворце Бабы Хасана. Ей постоянно приходилось принимать беззаботный вид, строя планы убийства, когда она жила среди шестидесяти с лишним женщин, из которых по меньшей мере пятьдесят желали ей смерти.

Тут Мия поняла, что в просторном кабинете герцога воцарилась тишина, подняла голову и встретилась взглядом с разъяренными зелеными глазами.

— Ты меня вообще слушаешь, Юфимия? — Кустистые каштановые брови ее отца изогнулись, как пара рыжих гусениц.

Мия мысленно отругала себя за невнимательность:

— Прошу прощения, ваша милость, но я не совсем вас понимаю.

Это была не такая уж большая ложь, и она спасала уже несколько раз за последние шесть недель. Мия, хоть по-прежнему и думала по-арабски, неплохо понимала английскую речь, когда не отвлекалась на посторонние мысли.

Судя по подозрительному взгляду герцога, ее попытки сослаться на незнание языка уже не были такими убедительными, как прежде.

— Я сказал, что тебе стоит осторожнее выбирать, кому и о чем рассказывать. Я с ног сбился, чтобы скрыть самые отталкивающие обстоятельства твоего прошлого. Мне с трудом это удается, когда ты болтаешь об отрубании голов, отравителях и… э-э… евнухах. — При слове «евнух» бледную кожу ее отца окрасил румянец.

Мия склонила голову, пряча улыбку.

Видимо, приняв ее поклон за признак раскаяния, отец Мии вновь начал прохаживаться туда-сюда; толстый обюссонский ковер, коричневый с золотыми узорами, покрывавший пол, приглушал шаги его тяжелых сапог. Герцог несколько раз откашлялся, словно пытаясь избавиться от привкуса возмутительного слова, и продолжил:

— Рано или поздно мои заботы о тебе принесут плоды, но только если ты перестанешь делиться с посторонними самыми гнусными аспектами своего прошлого.

Наблюдая за отцом из-под опущенных ресниц, Мия подумала о тех аспектах своей жизни в Оране, которыми ни с кем не делилась. Как бы герцог отнесся к тому, что у нее имеется семнадцатилетней сын Джибриль? Или к тому, чтобы она во всех мерзких подробностях рассказала о самых необычных пристрастиях Бабы Хасана? Будет ли лучше ужаснуть его, рассказав правду, или позволить ему и дальше обращаться с ней как с пятнадцатилетней девочкой, хотя ей уже стукнуло тридцать два года?

Ответ был прост: истина никому не принесет выгоды и уж точно ничем не поможет Мие.

— Простите меня, ваша светлость, — прошептала она.

Герцог фыркнул и продолжил мерить шагами комнату.

— Твоя кузина заверила меня, что ты усердно учишься вести себя прилично в обществе, но после недавнего фиаско… — он покачал головой, морща обычно гладкий лоб.

Речь шла о недавнем званом обеде, на котором Мия заметила, что казнь путем отсечения головы гуманнее, чем повешение. Откуда ей было знать, что это простое замечание вызовет такой переполох?

Герцог вновь остановился перед ней:

— Меня беспокоит, что твоя двоюродная сестра Ребекка с тобой недостаточно строга. Может быть, тебе будет полезно более суровое воспитание, например под руководством твоей тети Филиппы?

Мия поморщилась. Одна-единственная неделя под неусыпным надзором тети Филиппы была ужаснее семнадцати лет в гареме, среди толпы злокозненных женщин.

Герцог кивнул, на его красивом лице появилась мрачная улыбка.

— Да, я вижу, что, несмотря на языковой барьер, ты осознаешь, как изменится твоя жизнь, если я отправлю тебя в Бернвуд-парк, к моей сестре.

От этого жуткого предложения Мие непреодолимо захотелось пасть ниц, как она привыкла поступать, когда Баба Хасан был ею недоволен, — его неудовольствие не раз стоило девушкам из гарема головы. К счастью, Мие удалось сдержаться. Когда она в прошлый раз продемонстрировала этот жест смиренного уважения (впервые за семнадцать лет оказавшись в Англии), герцог онемел от ужаса при виде дочери, валявшейся у его ног в дорогой обуви, так что Мия просто опять склонила голову.

— Я бы не хотела жить с тетей Филиппой, ваша светлость.

Тяжелый вздох герцога повис у нее над головой, словно грозовое облако.

— Посмотри на меня, Юфимия. А я ведь думал, ты сама хочешь оставить свое безотрадное прошлое позади и начать новую жизнь. Конечно, ты уже немолода, но вполне привлекательна и все еще способна рожать. Жизнь, которую ты вела, может стать… помехой на пути к счастью. — Герцог умолк, будто сам считал, что «помеха» — это слабо сказано. — И все же есть несколько уважаемых в обществе людей, готовых на тебе жениться. Но ты должна смиренно принять некоторые… э-э… недостатки мужчин, ищущих твоей руки.

«Недостатки»! У Мии едва не вырвался истерический смешок. Ее отец имел в виду, что лишь умалишенные, мерзкие, безмозглые, больные или страдающие сразу от нескольких из этих недугов готовы жениться на немолодой женщине с сомнительным прошлым.

Мия ответила:

— Да, ваша светлость.

— Я понимаю, что они не похожи на прекрасных принцев, о которых мечтают девочки, но ты уже давно не девочка, Юфимия, — все это было сказано таким деловым тоном, что можно было подумать, герцог говорил о состоянии канализационных труб в имении Карлайлов, а не о счастье дочери. — Если не исправишься как можно скорее, лишишься даже своего небогатого выбора, и все, что тебе останется, это тихая жизнь в Бернвуд-парке, а мы оба знаем, что тебе бы этого не хотелось. — Герцог дал ей осознать его слова и продолжил: — Светский сезон почти окончен, и тебе пора принять решение о своем будущем. Ты меня понимаешь?

— Да, ваша светлость, понимаю.

Мия понимала его, и даже очень неплохо. Отец хотел избавиться от нее прежде, чем она сделает что-нибудь настолько вопиющее, что лишится всякой надежды на брак.

— Вот и славно. — Морщины на лбу герцога разгладились. — Сегодняшний бал предоставит тебе прекрасную возможность познакомиться поближе с несколькими мужчинами, которые проявили к тебе интерес. Все, что от тебя требуется, это вести себя пристойно и