Доля ангелов - Марьяна Брай

Ознакомительный фрагментпапенька поймет как на самом деле устроена жизнь, меня убьют раз шестнадцать. А я снова и снова буду «скакать» по новым телам, и что уж я буду помнить каждый раз — можно только догадываться. Поселят еще жить в кошку, потому что надоем моему Архангелу. Нет, нет, у меня уже есть планы на эту жизнь.

Глава 6

— Лора, я давно знаю мистера Дюбара, и да, он стремится к власти, он хотел прийти к ней через тебя, это известно всем, но пойти на убийство он не способен, — отец говорил серьезно и уверенно. Я не думаю, что он слеп или глуп, но в этой истории столько деталей, что прямо говорят о сути Дюбара.

— Отец, давай вспомним все, чему ты меня учил, может быть, начнем с каких- то законов, или еще чего-то. Я могу в свободное время читать, а потом задавать тебе вопросы, — я хорошо училась, и мечтала стать журналистом, но моя бабушка настаивала на том, чтобы я стала поваром, мол, в хороших ресторанах повара получают заоблачные деньги.

— Давай, дорогая, ты быстро освежишь память, когда прочтешь свои записи, — он взял со стола, что стоял правее, толстую тетрадь в обложке. Она была обтянута кожей.

Это была очень толстая записная книжка, коричневая обложка имела тиснение в виде сложных арабесок и рамки по центру. Книга закрывалась на широкий пояс и застегивалась замочком — в отверстие в поясе полагалось пропустить железный краник и повернуть. Я открыла замок, откинула поясок и раскрыла на середине, где, по всей видимости, были последние записи, и… я поняла, что я не знаю этого языка. Буквы походили на криво построенный забор, который чинили раз триста, или как будто кто-то считал палочками, а потом каждую перечеркивал, или даже группу палочек.

— Что с тобой, Лора? Тебе плохо? Почему ты так тяжело дышишь? — отец поддержал меня под локоть и усадил в кресло. Я взяла чашку, налила из чайника чаю и выпила залпом.

— Мне нужно полежать, я пойду, у меня очень кружится голова, — я встала и он придерживая меня под локоть, проводил в мое крыло. Уже лежа я слышала, как он кричал Сауриту. К горлу поднимался ком — проблем становится все больше и больше. Отцу точно нельзя говорить правду. Да и кто знает, как у них здесь с инквизицией?

— Мисс Лора, как вы, — забежала и сразу села у меня в ногах Саурита.

— Рита, можно я буду называть тебя Рита?

— Да, конечно, мисс Лора.

— Рита, я не прошу у тебя ничего просто так, если нужно, я найду — чем тебе заплатить, но я должна знать — что здесь происходит, где я, и как жить дальше. Рита, я ничего не знаю, — мое отчаяние было сейчас не кстати, но контролировать себя я не могла.

— Вы поклялись мне, мисс Лора, и мне придется поверить вам. Я о таком никогда не слышала, но наш Бог всегда преподносит нам сюрпризы. Может быть, после смерти мы попадаем в новое тело, я сейчас много думала об этом, но никогда не читала в газетах, а там пишут обо всех странностях, что приносит долина Хорма.

— Рита, ты умеешь читать?

— Конечно, и читать, и писать, и танцевать, и управлять лошадью, все то же, что умеете вы, — она встала и привычным жестом опустила голову. — Я ваша компаньонка и служанка, я с вами должна быть до вашего последнего дня, и замуж могу выйти только в доме вашего мужа.

— И ты не против выходить замуж за кого придется?

— Хозяин подберет мне очень хорошего мужа, чтобы вы были в безопасности. И вашего ребенка буду кормить я, — она пощупала мой лоб и намочила в умывальнике полотенце. Положила его мне на голову. — По-моему, у вас снова температура.

— Нет, Рита, не переживай, все хорошо. Видишь, моя тетрадь, возьми ее, и прочитай последнюю запись.

— Вы что, мисс Лора, вы сами никогда не выносили тетради из кабинета, вы говорили, что это государственная тайна. Я не могу читать ее, если узнает ваш отец — меня повесят, — она отскочила от нее как от огня.

— Рита, я не знаю вашего языка…

— Вы же говорите, хоть и странно, что говорите очень спокойно — не орете все время, но я вас понимаю.

— Я не могу писать и читать. Я как ребенок, Рита. Который умеет говорить, но не умеет читать или писать, — я смотрела на нее, словно на последнего человека, оставшегося в мире.

— Я могу учить вас снова — мы вместе учились. У меня остались тетради, их несколько, но мама берегла их, — тут она снова загрустила.

— Рита, мне так жаль, что из-за Лоры ты осталась без родителей, но это была не я, я клялась тебе. Прошу, помоги мне, больше никогда я не сделаю тебе плохого.

— Читать тетрадь я не буду, даже за вашу клятву. Нас учили читать всего несколько месяцев, а вы уже большая, и будете, надеюсь, послушной ученицей.

— У меня нет «несколько месяцев», сестренка, просто нет. Сейчас я притворяюсь больной, но скоро отец позовет меня чтобы поговорить.

— Я научу вас за несколько дней. Переодевайтесь, я принесу ужин, свои тетради, перья, новые листы, и начнем, — она выбежала из комнаты, оставив на кровати пижаму. До вечера было далеко, и чувствовала я себя не очень хорошо, но времени прохлаждаться у нас нет.

Три недели мы учили буквы, цифры, для разминки учили танцы, которые не были похожи ни на что — притопы и прихлопы, проходы. Рита рассказала мне о том, что музыканты играют на множестве инструментов, а балы во дворце проходят каждый сезон — их ждут все горожане, а приглашают туда далеко не всех. За замком были леса, и отец часто приглашал меня на конные прогулки. Первый день был тяжелым и страшным — даже конюх посмотрел на меня внимательнее, когда я подставила табуретку, чтобы залезть на лошадь.

Мы гуляли вокруг замка и мне удалось несколько раз перелезть через кусты. Там окна третьего этажа были огромными — они были от пола, и часто были открыты. Там явно кипела жизнь, только вот чья?

Рита стала смеяться со мной, но иногда, как будто вспоминала неприятные моменты и по лицу пробегала тень старых обид. Я делала вид, что не замечаю.

В моей комнате сняли тяжелые портьеры и отмыли окна — комната стала светлой, как в моем детстве. Мне хотелось выйти в город, но, как оказалось,