Между Пламенем и Тьмой. Академия Пограничья - Лена Бутусова

Он двинул тазом, умащиваясь удобнее, подхватил мои ноги под коленки, прижав их чуть ли не к моим плечам и навалившись на меня сверху всем своим весом. Я попыталась вывернуться:

– Пусти, тяжело же.

Но мужчина не отреагировал, а возможно, просто не услышал мой слабый писк за пеленой возбуждения. Он начал двигаться, сильно толкая. Поначалу я еще пыталась как-то выворачиваться, чтобы лечь удобнее. Не для того, чтоб стало приятнее, а для того, чтобы было не так больно. Дэн был счастливым обладателем весьма внушительного достоинства, а вот пользоваться им аккуратно совершенно не умел. И частенько после ночи супружеского долга я чувствовала истерзанной и словно побитой.

Наверно, стоило сразу сказать ему об этом напрямую. Много раз стоило. Но мне каждый раз было жаль его мужскую гордость, и я ограничивалась намеками и активными предложениями того, что нравилось в постели мне самой, но он не мог или не хотел меня услышать. В итоге, я получила то, что получила. Пытаться изменить что-то сейчас, после почти двадцати лет семейной жизни, было бессмысленно. Так, по крайней мере, мне казалось. И я смирилась с отсутствием в моей жизни хорошего секса.

Движения мужчины становились все жестче и агрессивнее, я чувствовала, что его кульминация была близко, и только считала секундочки до нее. И даже попыталась помочь ему, хоть в моей позиции двигаться было непросто. Несколько раз подмахнула тазом, с силой сжала мышцы промежности, чувствуя, что член внутри меня распирает все сильнее, и вот-вот он извергнет из себя поток семени.

Отреагировав на такую стимуляцию, Дэн запыхтел усерднее. Перенеся вес тела на одну руку, второй сжал в пригоршне мою грудь. Это движение могло бы доставить радость, будь он чуть аккуратнее и ласковей, но принесло только боль.

– Пусти, больно, – я снова прохныкала, и муж разжал руку, но в следующий миг также сгреб мою вторую грудь, оставляя на ней следы от пальцев.

Эта грубая ласка ожидаемо приблизила его финал, он ускорился, кончая.

Когда Денис замедлился и обмяк, я с запозданием подумала, что полностью забыла о предохранении. Поспешила вытолкнуть из себя член супруга и отпихнуть его в сторону.

– Ну, и как мне теперь мыться? – я пыталась собрать капающую из промежности жидкость руками, озираясь в поисках полотенца или хоть какой-то ткани.

– Там вроде раковина есть, – Дэн неопределенно махнул рукой в угол, обессилено вытянувшись на кровати.

– Не очень-то удобно, – я проворчала себе под нос и направилась к умывальнику, – но выбора у меня особо нет, – добавила уже едва слышно.

К моему огромному удивлению и еще большей радости, в умывальнике оказалась проточная теплая вода, и я смогла худо-бедно ополоснуться. Сзади меня уже раздавался ладный храп: поспать после секса – это святое.

Я вытерлась полотенцем, которое принесла Берта. Оно оказалось на редкость пушистым и приятным на ощупь.

А затем решила переодеться в местную форму.

Форма состояла из нескольких комплектов одежды. Двух пар темных свободных брюк по типу тех, что были надеты на Тарлане в последнюю нашу встречу. Брюки были тонкими, из какой-то незнакомой ткани, приятной на ощупь, хоть и достаточно жесткой. Еще одна пара брюк была теплой, словно шерстяной, но в качестве ткани я уверена не была. Я вообще ни в чем не была уверена в этом новом мире.

Также были две тонкие туники, прикрывающие фигуру где-то до середины ягодиц, и еще одна теплая туника с капюшоном. А вдобавок теплая накидка, нечто среднее между пончо и плащом, коротким спереди и более длинным сзади. Про себя я решила называть ее мантией. Была пара легких ботинок на тонкой подошве, пара легких тапочек и еще пара ботинок на шнурках с высоким берцем и толстой подошвой. Еще кое-что по мелочи, вроде гигиенических наборов, состоявших из расчесок, каких-то щеточек и чего-то похожего на кусок мыла.

Пока Дэн счастливо храпел, я успела перемерить все это великолепие. И с удовольствием выяснила, что вся одежда пришлась мне впору. Просто тютелька в тютельку идеально по размеру и фигуре. Вот только нижнего белья эта форма не предполагала. И если трусы у меня были свои, и я планировала постирать их после ужина в раковине с тем самым мылом, которое мне выдали, то с лифчиком было сложнее. Выбежав из дома по сигналу воздушной тревоги, белье я, разумеется, надеть не удосужилась.

Я прикинула, насколько неприлично будет смотреться под новой туникой грудь без белья, и с изумлением обнаружила, что надевать белье на такую грудь было бы просто кощунством. В юности у меня был весьма красивый бюст, но после двух родов и с течением лет он ожидаемо потерял свою форму. А сейчас, к моему несказанному удивлению и радости, грудь стояла торчком, как у девчонки. Высокая, упругая, с крупными сосками… и с синими следами от пальцев мужа. Я в замешательстве огладила ладонями собственные прелести, поморщившись от боли. Перевела взгляд чуть ниже… и даже закусила губу от смешанных чувств: недоумения, несмелой пока что радости, страха…

Животик был плоским и рельефным. Словно мне снова было двадцать лет, и моя фигура не знала беременности, растяжек и похудательных диет. Я провела рукой по животу – он был крепким, как будто я год не вылезала из спортзала, качая пресс.

Вопросов к Тарлану у меня было все больше.

Зеркала в комнатке не было, потому я оглядела себя, как смогла, и осталась весьма довольна произошедшими с моим телом переменами и тем, как местная форма села на мою обновленную фигуру. Услышав за дверью нарастающий топот ног, я поняла, что пришло время ужина. Растолкала Дениса:

– Динь, там уже ужинать пора. Тебя ждать? Или я пошла?

Муж промычал что-то маловразумительное, кивнул. Я только вдохнула и тихонько выскользнула за дверь.

В коридоре действительно было оживленно. Дружной гомонящей толпой обитатели общежития или, как назвал ее Тарлан, казармы, двигались в сторону столовой. И я вклинилась в общий поток, благо в новой форме я не так уж сильно отличалась от остальных.

Из столовой доносились соблазнительные горячие запахи, и я, несмотря на то, что поела не так давно, почувствовала себя зверски голодной. Войдя в обеденный зал, я только удивилась царящей там суете и многолюдности. На первый взгляд, посетителей было сильно больше, чем могло вместить