Забери меня с собой - Юлия Шевченко

каменной физиономией, но в разговор не вмешивался. Элисти очень хотелось спрятаться за его спину, и чтобы никто не нашёл и не вытащил. Но она не ребёнок. Она дочь графа Эванса. У неё есть долг.

Когда и каким образом она успела наделать долгов — такая мысль даже по краешку сознания не скользнула.

Зато она умудрилась выторговать для рода Ковыля два десятка знаменитых коров дядюшки Вилли. Это, конечно, не много, но хватит немного улучшить местную породу. А если нет — их всегда можно съесть. Коровы стали не выкупом, а благодарностью за спасение Элисти.

Вождь Грасс сиял от счастья, а Шаграт стоял мрачнее тучи.

— Я сам привезу Элисти Эванс в Оселин, — заступил он дорогу человеку, кода тот попытался сразу же забрать девушку с собой. — Скажи старику Торснейну, пусть готовит своих коров. Мы будем через три дня.

Глава 11. Она человек

Путь в Оселин одновременно и напоминал, и разительно отличался от пути в стойбище рода Ковыля.

Тогда они ехали с Шагратом только вдвоём. Сейчас их сопровождали ещё трое орков. Тогда Шаграт был незнакомцем, которому она только училась доверять. Сейчас — самым близким существом, с которым вскоре предстояло расстаться. Но и тогда, и сейчас Элисти боялась будущего. В итоге жизнь среди орков оказалась сложной, но не страшной. А какой будет её жизнь с незнакомым мужем?

Ехала она уже привычно на одной лошади с Шагратом, в его могучих объятиях, но мрачный шаман за всю дорогу не сказал ей и пары слов. Будь они одни, Элисти хоть постаралась бы вывести его на разговор, но присутствие посторонних действовало не хуже кляпа. Одно из главных правил столичного этикета — не выяснять отношения на чужих глазах. И Элисти тоже молчала.

Наедине они не оставались. Даже ночевали все вместе у одного костра. Шатёр с собой не взяли, с ним слишком долго возиться, а ночёвки в степи предстояло всего две.

Люди Вильяма Торстейна с ним самим во главе встретили их ещё на подъезде к городу.

Дядюшка Вилли соскочил с коня и бросился обнимать Элисти. Так не обнимают ценное финансовое вложение, так обнимают человека, о котором действительно беспокоишься. Отец бы вот не стал обниматься, а отругал за ненадлежащий вид и несдержанное поведение.

Элисти шмыгнула носом, не ожидала от себя, что расчувствуется. Всё-таки приятно знать, что есть кто-то, кому ты не безразлична.

Молодой шаман застыл за спиной молчаливой скалой, обернуться и посмотреть ему в глаза оказалось неимоверно сложно, но Элисти справилась.

— Дядя Вилли, это Шаграт. Он меня спас.

— Благодарю от всего сердца, — Торстейн протянул руку.

У орков не были в ходу рукопожатия, но этот человеческий жест Шаграт знал. Стиснул ладонь человека в своей лапе и тут же отпустил. И опять ничего не сказал. Похоже, он свой язык забыл в стойбище!

Тем временем пастухи передавали оркам обещанных коров. Зелёные кочевники восхищённо цокали языками и ощупывали лоснящихся животных. Торстейн поспешил к ним, принялся объяснять, как правильно ухаживать за рогатыми красавицами.

Элисти была уверена, что после пары недель дикой жизни коровы здорово похудеют, но дядюшка вряд ли узнает об этой неприятности. Уж она точно не собирается его просвещать.

А потом она поняла, что впервые за несколько дней осталась наедине с Шагратом.

Она стояла, смотрела на своего шамана. Нужно что-то сказать. Поблагодарить. Попрощаться. Но в голове царила гулкая пустота, все мысли, словно веником вымели. А вместе с мыслями исчезли и слова.

Шаграт отмер первым.

Запустил лапу в седельную сумку на спине своего жеребца, выудил оттуда глиняную птичку-флейту, вложил её в руки Элисти.

— Вот. На память. Будь счастлива, заяц.

И, не дожидаясь ответа, вскочил на коня и унёсся в степь. Своих товарищей и породистых коров он тоже не стал ждать.

Элисти прижимала к груди внезапный подарок и хватала ртом воздух, который вдруг стал густым и горячим — дышать невозможно, а глаза щипало от непролитых слёз.

Она не выпустила из рук флейту, ни когда дядюшка подсаживал её на смирную кобылку, ни когда ехала по улицам провинциального городка, ни когда оказалась в особняке Торстейна.

— Элисти, девочка моя, тебе плохо? Позвать целителя?

Встревоженный голос дядюшки вернул её в реальность. Нужно брать себе в руки.

— Нет, дядя Вилли, всё хорошо. Я просто немного растерялась, — Элисти изогнула губы в вежливой и чуть виноватой улыбке. — Скажите, пожалуйста, где ваш сын? Когда я смогу с ним познакомиться?

— Адриан объезжает с проверкой дальние выпасы, но ему сообщили, что ты нашлась. Думаю, завтра он будет дома. Ни о чём не волнуйся, Элисти. Отдыхай. Ты теперь в безопасности. Всё кончилось.

«Всё кончилось».

Дядюшка имел в виду совсем другое, когда произносил эти слова. Но всё и в самом деле кончилось. И от этого осознания хотелось разрыдаться — безнадёжно и горько.

Элисти улыбнулась:

— Спасибо, дядя Вилли. Я бы хотела принять ванну и поспать.

***

С медлительными коровами путь к стойбищу Ковыля занял не три дня, а почти в два раза больше.

Шаграт продолжал молчать.

У него в груди словно дыра образовалась, и там в этой дыре клубилась тьма и зверем выла зимняя вьюга, вымораживая все чувства.

Нельзя поддаваться тьме и слушать шёпот чёрных духов, иначе на самом деле станешь зверем. А желание оставить человеческую девушку себе чёрные духи и нашептали. Он всегда знал, понимал с первой встречи, что жизнь кочевников не для неё, но всё равно на что-то надеялся.

Зря. Она человек, и выбрала жизнь с людьми. Она радовалась встрече с этим своим Торстейном, так пусть же она будет там счастлива. И он должен радоваться за неё, а не исходить злым отчаянием.

Радоваться не получалось. Никак. Но хоть злобу удалось пригасить.

Возвращение в стойбище маленького отряда вместе с породистыми коровами вызвало понятное оживление. Сородичи выскакивали из шатров, весело здоровались, хлопали по плечам, зубоскалили, осматривали и ощупывали скотину, восхищались и спорили — приживутся ли в стаде новые коровы.

К Шаграту сияя белоснежной улыбкой кинулась красавица Горра. Он едва заметил её приветствие. Оставил товарищей разбираться со скотиной и потопал к своему шатру.

Не дошёл. Дорогу ему перегородил учитель Ксат.

Старый шаман смотрел с укором.

— Отдал девушку?

— Отдал, — буркнул Шаграт.

Учитель вздохнул нарочито горестно:

— Мозгов, как у сушёного паука. Я думал ты умнее.

— Учитель! — попытался возмутиться Шаграт,