Образцовый доктор - Татьяна Донченко

хорошо, молочная Аленка, – прошептал он, и в его голосе звучала такая уверенность, что я почти поверила ему. – Твоя дочь обязательно поправится. Ты только держись, ладно? Ты ей нужна и ты должна быть сильной.

Я кивнула, не в силах говорить. В горле стоял ком, а в голове царил хаос. Но его слова, его прикосновения, его присутствие – все это давало мне какую-то опору, позволяло не сорваться в пропасть отчаяния.

Так, стоп. Молочная Аленка?

– Так ты вспомнил меня? – я чувствовала смесь радости и облегчения, но не могла избавиться от легкого беспокойства из-за того, насколько искусно он это скрыл.

– Я и не забывал.

Алексей обнял меня еще раз, уже крепче.

– Пойдем, нужно что-то выпить. Кофе, чай… что-нибудь, – сказал он, отстраняясь. – И тебе нужно отдохнуть. Хотя бы немного.

Я снова кивнула, сомневаясь, что смогу на самом деле отдохнуть, и мы вышли из темного тупика обратно в холодные коридоры больницы.

Нам навстречу шла, нет дефилировала красотка-блондинка. С блистером каких-то таблеток и стаканом воды.

– Вот, держите, Алексей Дмитриевич, – она посмотрела на меня с хитрой улыбкой, а потом перевела взгляд на… кто он ей? У них одинаковые отчества, и внешне они похожи, но он явно старше. Сестра? Та самая, о которой он говорил, что она «на юморе»?

Процедив слова благодарности, он забрал у блондинки таблетки и воду и протянул мне.

– Обращайтесь, – как лиса, вильнув хвостом, девушка ушла от нас так же эффектно и сразу перешла к делу. Она начала давать указания медсестрам на посту.

Алексей смотрел ей вслед, тихо улыбаясь и качая головой. Его взгляд был полон любви и обожания, но в нем не было ничего пошлого, только какая-то отеческая нежность. Точно, сестра.

Я приняла таблетку, хотя она мне была уже не нужна. Он успокоил меня и без этого.

– Кораблев Алексей, – проговорила я тихо, – теперь я знаю хотя бы фамилию.

– Теперь я тоже знаю кое-что о тебе, – его голос стал более серьезным и чуть грубее. – Объясни мне, пожалуйста, это правда, что сказала твоя дочь? Твой муж действительно тебя бьет? – На последнем слове его лицо нахмурилось еще сильнее, будто ему было неприятно это даже произносить.

Но я не успела ответить. В коридоре появился Валера. Он сразу же заметил меня и направился ко мне с яростью быка.

Глава 10

Валера. Здесь. Быстро он примчал! Когда ему нужно, он всегда все делал… быстро.

Он шел на меня. В глазах – ненависть, в каждом движении – угроза.

Я сжалась, как загнанный зверек. Сколько раз я видела это лицо? Сколько раз замирала от страха, предчувствуя удар? Мои плечи непроизвольно поднялись, защищая голову. Он приближался, и коридор больницы сузился, давил со всех сторон.

– Где она? – проревел он, сорвавшись на крик. Его лицо покраснело, жилы на шее вздулись. – Мария в больнице! Из-за тебя! Я ее заберу! Больше ты ее не увидишь!

Слова били, как плеть. Он ничего не знает о том что случилось. Просто видит виноватую, которую можно растоптать. Всегда так было. Удивительно, как долго я пребывала в каком-то анабиозе, раз уж столько лет позволяла с собой так обращаться. Как я вообще могла такой стать?

– Валера, послушай, это аппендицит. Я не виновата. Врачи сказали… – я попыталась объяснить, пробиться сквозь его ярость. Мой голос дрожал, но я старалась говорить твердо.

Но он не слышал. Его глаза горели злобой. Он продолжал орать, обвинять, угрожать. Его слова – липкая грязь, обволакивающая меня, душащая.

Я чувствовала, как мир вокруг расплывается. Шум в ушах заглушал все остальные звуки. Внутри – пустота, перемешанная с отчаянием. Страх сковал меня, парализовал. Я просто стояла, сжавшись в комок, и ждала удара. Не физического. На людях он такого себе не позволит. Психологического. Удар словами, который ранит гораздо глубже.

Но вдруг я услышала спокойный, но твердый голос. Кораблев неожиданно оказался передо мной, словно став стеной, отделяющей меня от кошмара.

– Прошу вас, сохраняйте спокойствие. Вы находитесь в детской больнице и криками пугаете маленьких пациентов, которые нуждаются в отдыхе. Вы здесь для того, чтобы обсудить состояние здоровья вашей дочери, я правильно понимаю?

Валера попытался было возразить, но Алексей Дмитриевич поднял руку, останавливая его.

– Позвольте мне напомнить, что медицинская этика требует от меня защиты интересов пациента. В данном случае я вижу, что ваше поведение оказывает негативное воздействие на ее мать. Если вы не можете говорить уважительно, я буду вынужден попросить вас покинуть больницу.

В голосе Алексея Дмитриевича не было ни капли агрессии, лишь твердость и профессионализм. Валера, видимо, был настолько ошеломлен таким вежливым отпором, что просто замолчал, опустив голову. Напряжение немного спало, и я смогла сделать глоток воды, которую протянула мне Любовь Дмитриевна.

– Спасибо, – прошептала я, чувствуя, как к горлу подступает комок.

Она слегка кивнула, а затем обратилась к Валере:

– Позвольте напомнить вам, что вы находитесь в верхней одежде и без бахил в хирургическом отделении. Как его заведующая, я требую вас покинуть отделение и возвращаться в надлежащем виде: халат, сменная обувь и, самое главное, спокойный тон.

– Если у вас возникнут вопросы по поводу операции или дальнейшего восстановления, я готов на них ответить. – Добавил Кораблев всё так же спокойно и даже снисходительно, как будто растолковал простые истины умственно отсталому. – Но, пожалуйста, в рамках уважительного диалога.

Валера, все еще выглядящий растерянным, неохотно кивнул. Он больше не кричал и не пытался меня унизить. Впервые за долгое время я почувствовала себя в безопасности. Защищенной. И все благодаря спокойной, профессиональной, но твердой позиции Алексея Дмитриевича и его сестры.

Когда мой бывший развернулся, извинившись, и побрел на выход, я заметила, как брат с сестрой незаметно дали друг другу «пять».

– Фу, хам какой! – проворчала Людмила Дмитриевна. – Дай знать, когда он снова появиться, буду рядом, на всякий случай.

– Люсь, чаем угости девушку, пожалуйста, мне на обход надо, – мягко попросил Кораблев, склонившись над ее ухом. – Черный с сахаром.

– Будут еще указания? – сквозь зубы процедила его сестра.

Алексей нахмурился, не улавливая причины ее недовольства.

– Пойдемте, Алена Викторовна, – она взяла меня под руку и повела в свой кабинет заведующей.

Дверь за моей спиной тихонько щелкнула, и Людмила Дмитриевна, секунду назад излучающая деловую энергию и начальственный тон, словно сбросила с себя маску.

Взгляд ее стал мягче, в уголках губ появилась едва заметная улыбка, словно она освободилась от бремени ответственности, которое обычно носила на своих плечах. И надо признать, без этой маски она