Неподходящая - Юлия Резник

– А тебе не кажется, что этим ты только усугубляешь ситуацию? Он же все-таки отец. И имеет право видеться с дочкой. Если ты и дальше будешь морозиться, он даже может заявить на тебя в полицию.

Я мрачно киваю. Потому что тоже об этом думала. Прошло уже больше месяца с тех пор, как я сбежала. И действительно пришло время что-то решать.

Больше месяца, боже! Уже догорает июнь... Я вновь откладываю приборы и перевожу взгляд к окну, за которым простирается бескрайняя синь залива. Жаркое солнце, отражаясь от металлических бортов судов, превращает воду в расплавленное стекло. Волны бликуют, словно поталь. А соленый ветер несёт с собой запахи раскалённого железа, водорослей и свежей краски, которой помечают контейнеры. Сверху, с этой высоты, порт кажется огромным живым существом. Всё движется – стрелы кранов, люди, сухогрузы… Здесь нет ничего лишнего. Каждый здесь, не в пример мне, на своем месте. Я же все чаще чувствую, что мне места нет нигде.

Вася снова что-то говорит, но я не прислушиваюсь к ее болтовне. Мне просто хочется задержать взгляд на этой картинке. На этой синеве. На силуэтах кранов. На медленно уходящем за горизонт буксире…

– Ух ты ж черт! Пойдем, Лейла! Время.

Мы возвращаемся в отдел уже под самый конец обеденного перерыва. Вася по дороге что-то весело рассказывает, перескакивая с темы на тему, но я и тут не прислушиваюсь. У меня в голове странный гул, как будто давление упало. Или, наоборот, стремительно поднялось.

Папка с делом по аренде причала лежит на моём столе. Я её открываю, только чтобы отвлечься. Хочется вернуться в рабочий ритм, но не дает появление Адама. Он приветливо здоровается и пересекает кабинет, двигаясь вальяжно, как истинный хозяин жизни. И хоть он смотрит прямо перед собой, я зачем-то чуть сползаю по креслу, чтобы стать еще более незаметной. Правда, тем самым я добиваюсь ровно обратного эффекта. Взгляд директорского сыночка останавливается на мне. И почему-то даже этого мимолетного внимания достаточно, чтобы я испытала кучу самых разных эмоций. Кажется, я даже краснею. Черт.

Выдыхаю я, только когда дверь за Адамом захлопывается. Ну что за дурацкая реакция, а? Злясь на саму себя, усиленно пытаюсь сосредоточиться на работе. Но едва ли не на каждой странице его визы, и не думать о нем довольно-таки сложно.

Растерянно смотрю на расплывающиеся перед глазами строки. Сама по себе подпись Адама – чёткая, ровная, с лёгким нажимом в первом штрихе. Уверенная. Мужская. Как и его почерк, где каждая буква написана будто под линейку, а каждое слово имеет вес.

Задумавшись, веду пальцем по завитку на букве «Б» – заглавной букве его фамилии. Фамилии, которая могла бы быть моей, если бы я вышла за Байсарова старшего. Ну, не бред ли, что я опять об этом вспоминаю? Недовольная собой, касаюсь точки, которую Байсаров младший аккуратно поставил после инициалов, а думаю о том, как важно вовремя расставлять точки и в жизни.

Пересилив себя, сосредоточиваюсь на экране компьютера. Сверяю пункты, выписываю несостыковки. Вроде бы уже снова в ритме. В голове тихо. И тут в почте – всплывающее окно. В глаза бросается имя – Байсаров Адам Вахидович. Зачем он пишет мне? Внутри поднимается паническая волна, и так же уходит, когда я замечаю, что свое письмо Адам адресовал Гене, а уже тот отписал на меня задачу.

Тру глаза. Так-так… Читаю.

«Нужно обобщение по ситуации с арендаторами до 18:00. Без воды. Риски — отдельным пунктом».

Письмо пересылается мне Геннадием Ивановичем через минуту. Короткое сопровождение: «Справишься?».

Я киваю в пустоту. Хотя он этого не видит. Открываю письмо снова. Перечитываю. Не потому что не поняла. А потому что не могу не перечитать. Как он сформулировал, а? Вроде бы он про отчет, да? Но кажется, что немного и о своих принципах по жизни.

Отложив мышку, смотрю в окно. Небо синее, как эмаль. Воздух дрожит над портовыми кранами. А у меня в груди — какое-то странное ощущение. То ли слишком пусто. То ли слишком тесно. Что за фигня? Не пойму… В попытке успокоиться быстро набрасываю отчет. Проверяю раз пять, прежде чем отправить его Адаму.

«С уважением,

Лейла Саттарова.

Юрист ООО…»

Жму на «отправить» и тут же переключаюсь на другие задачи, чтобы не профукать остатки рабочего дня на никому не нужные страхи. Да так погружаюсь в свою рутину, что вздрагиваю, когда из своего кабинета выскакивает Геннадий Иванович.

– Ну, что, Саттарова? Подготовила, что я тебя просил?

– Так сразу же, Геннадий Иванович, – улыбаюсь я. – Уже и отправила.

– Кому? – сощуривается Новиков.

– Так Адаму Вахидовичу.

Головы всех присутствующих в кабинете – а это еще пять человек, поворачиваются в мою сторону.

– Ч-что? – сглатываю я. – Не надо было? Я думала, дело срочное.

– Правильно думала. Но для начала ты должна была отправить отчет на проверку своему непосредственному руководителю, а не прыгать выше головы!

– Ясно. Я не знала.

К чести Новикова, тот сильно не орет. Только глаза закатывает на мою дремучесть. И велит в следующий раз думать головой, а не тем, чем там я думала, когда делала то, что делала.

– Дай хоть почитаю твою писанину. Нет, она меня даже в копию не поставила! – сокрушается шеф, покачивая головой. Васька округляет глаза. Мол, ты че, совсем? Вадик крутит пальцем у виска. Мария Георгиевна бесшумно произносит: «хоть бы у нас спросила».

И, конечно же, все они правы. Я поспешила, я… Не подумала. Точнее, подумала, но не о том. А-а-а, вот Адам удивится, когда получит письмо от Лейлы Саттаровой. Юриста, мать его так... Вот уж действительно – прыгнула выше головы. Лучше не скажешь. И это в начале третьей недели работы. Еще бы владельцу порта написала. Идиотка! Слишком привыкла работать на себя. Забыла, что в больших корпорациях так не делается. Что тут другие обычаи и порядки. Дурочка.

После такого какая уж работа? Ерзаю на стуле, вздыхаю… Отбрехиваюсь от вялых замечаний коллег.

– Ты если чего не знаешь – спроси, – рекомендует мне самая опытная в нашем отделе юристка – та самая Мария Георгиевна. Я киваю. На душе погано. Взгляд то и дело останавливается на часах. Поэтому я точно знаю, что до конца рабочего времени остается ровно четыре минуты, когда на мое письмо