Хозяйка старой пасеки 3 - Наталья Шнейдер

— Да, — вспомнила я. — Когда будешь распускать корсет, не торопись. Медленно и аккуратно: если резко высвободить, ей может стать хуже.

— Поняла, — кивнула она. Восхищенно добавила: — И откуда ты столько всего знаешь?

Я пожала плечами, спиной ощущая внимательный взгляд Стрельцова.

Позволила увлечь себя к двери своей комнаты. И подпрыгнула вместе с Варенькой от возгласа:

— Варвара!

Мы оглянулись, хотя меня, кажется, не должно было касаться его возмущение. Стрельцов потрясал каким-то листом.

— Что это?

— Это моя рукопись.

— Вот как? — Он повысил голос. — «Какие ужасные и вместе с тем восхитительные события произошли сегодня в нашем уединении!»

— Отдай! — Варенька рванулась к нему.

Стрельцов отступил, вздергивая бумагу жестом старшего брата, привыкшего дразнить сестру. Вот только пальцы его сжались чуть сильнее, чем следовало бы, смяли край листа.

— «Смертельная опасность нависла над нами, — продекламировал он. — Мой благородный кузен, не думая о себе, бросился защищать всех нас, но я могла поклясться, что в этот миг в мыслях его была лишь прекрасная Эмилия…»

Выражение его лица стало просто непередаваемым — не то улыбка, не то гримаса. То ли он не мог сдержать смеха, то ли был оскорблен до глубины души.

— Неприлично читать чужие дневники! — возмутилась Варенька.

— Ты сказала «книга»! Разве книги пишутся не для того, чтобы их читали? — Голос его звучал небрежно, но в улыбке промелькнуло что-то похожее на затаенную боль. — «…ибо что может сильнее сблизить два благородных сердца, чем совместно пережитая опасность?»

Мне самой захотелось выхватить у него листки и бросить в огонь. Да что же это такое! По сравнению с иными выходками старшеклассников, фантазии Вареньки — детский лепет. Но при одной мысли — то, в чем я до сих пор не могла до конца признаться самой себе, очевидно даже этой малявке…

— «Граф Эдуард не мог скрыть пламени, пылающего в груди…»

Стоп. Это фантазия. Просто фантазия чересчур романтичной девочки. Возраст у нее такой — везде видеть романтику. Даже там, где ее близко не было. И нечего краснеть. Это ж додуматься — не мог скрыть пламени…

— А что, эта прекрасная Эмилия тоже неровно дышит к графу Эдуарду? — криво усмехнулась я.

Вот только взгляд мой против моей воли был устремлен не на автора сего опуса, а на Стрельцова. А он смотрел на меня, и в глазах его не было смеха. Будто он в самом деле хотел разглядеть ответ на моем лице.

Девушка часто заморгала. Я опомнилась.

— Хватит. — Я вынула из рук Стрельцова записи. Наши пальцы на миг соприкоснулись, и я вздрогнула, как от ожога. — Иногда хочется увлечься вымыслом про неземную любовь. О ней писали еще в рыцарских романах, и с тех времен мало что изменилось.

Я вернула листок Вареньке, радуясь, что можно на миг отвернуться от испытующего взгляда ее кузена, который словно прожигал меня насквозь. Хоть голос не подвел, и то хорошо. Графиня прижала листок к груди, будто сокровище.

— Юности свойственно мечтать. — Я нашла в себе силы повернуться и посмотреть Стрельцову в глаза. — Не отнимайте у нее это право.

— Давно ли вы стали старухой?

— С тех пор, как перестала верить в героев рыцарских романов. — И в этот раз голос меня все же подвел, слишком много просочилось в него настоящей горечи.

Он дернул щекой.

— Герои рыцарских романов умирали молодыми. Может, потому и оставались героями. — Он добавил едва слышно: — Но мы-то с вами живы.

— Неправда! — вставила Варенька. — Жили они долго и счастливо и умерли в один день! И прекрасная Эмилия и граф Эдуард тоже! В моей книге, я имею в виду.

— Рад за них, — хмыкнул Стрельцов. — Однако я бы предпочел, чтобы ты спрашивала разрешения, прежде чем сделать… кого-либо прототипом.

— Каким прототипом? — Я изобразила настолько честное лицо, насколько могла. — Разве среди нас есть кто-то, не способный скрыть пламя, пылающее в груди?

Стрельцов поперхнулся. Наши взгляды снова встретились, и мне показалось, будто он видит меня насквозь. Будто я действительно не способна скрыть… Пропади оно все пропадом!

— Или… — Я демонстративно расправила испачканную юбку, радуясь, что этот жест скрывает дрожащие пальцы. — Кто-то, похожий на прекрасную Эмилию?

— И вообще, граф Эдуард — положительный герой. — Варенька вздернула подбородок. — Так что не понимаю твоего возмущения.

«А Эмилия»? — чуть было не брякнула я.

Стрельцов покачал головой.

— И все же… Но слог хороший. Кроме шуток, хороший. Жаль, в жизни все не так, как на страницах романа.

Показалось мне, или фраза эта предназначалась вовсе не кузине?

Варенька вздохнула с видимым облегчением, поняв, что буря миновала.

— Я помогу Глаше и Марье Алексеевне. — Она собрала со стола листы в аккуратную стопку. — Надеюсь на твою порядочность.

— А я — на твою скромность. — Взгляд Стрельцова потеплел, как и голос. — Подумай как следует. Достойны ли прототипы таких пышных слов? И приятно ли быть героем любовного романа?

— Но это вымысел! Граф Эдуард де Валер, прекрасная Эмилия де Белькур — все же понимают, что это вымысел! — воскликнула она.

— Вымысел, — кивнул он. — Прекрасный вымысел, полный жизни и страсти.

Варенька зарделась, явно довольная похвалой.

— И он выглядит настолько живым, что местные кумушки непременно начнут искать… источники вдохновения автора.

— О! — Было видно, что об этом графиня не подумала совершенно.

— Варвара… — Стрельцов присел, взяв ладони кузины в свои, и я почему-то подумала, что когда-то он, старший, так же приседал, разговаривая с малявкой, чтобы их глаза были на одном уровне. — Твой первый роман не должен стать поводом для сплетен, которые похоронят не только твою репутацию. Даже если ты возьмешь псевдоним… все тайное рано или поздно открывается, уж поверь мне.

Она снова часто заморгала.

— Шедевру, как хорошему вину, нужно время вызреть, — продолжал он.

— Думаешь?

— Уверен. Дай мне слово, что после того, как напишешь, позволишь рукописи вылежаться год. А потом, если хочешь, мы вместе перечитаем ее. И, если к тому моменту ты не передумаешь публиковать…

— Не передумаю!

— Я помогу тебе найти издателя. И редактора, достаточно деликатного, чтобы помочь тебе подправить все… вызывающие сомнения моменты.

Она неуверенно кивнула.

— Год после