Королевская кровь-13. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

Тайкахе, нацепивший маску, укутанный в шкуры с множеством хвостиков, обходил огненный круг, напевая-приговаривая что-то завораживающее, вибрирующее. Он то и дело останавливался и чертил что-то на земле ножом шагах в десяти от пламени, а затем подманивал пением и мановением руки туда язык огня — и вспыхивала трава, и на обожженой почве начинали светиться желтым и фиолетовым большие знаки, образуя рунный круг.

Полина спала там же, где Демьян оставил ее утром. У пруда, мерно вдыхая-выдыхая и смешно развалившись на спине. Он увидел ее и сердце дрогнуло. Только бы вышло. А дальше они справятся.

Шаман заметил их, запел-закружился еще быстрее. Стрелковский молчал и в глазах его отражалось пламя костра, и думал он о чем-то непростом, судя по морщине на лбу и горестных складках у рта. Сестры Рудлог стояли напряженные, прижавшись друг к другу, и Бермонт вдруг понял, кого они ему напоминают — отряд воинов, готовых атаковать превосходящего противника и погибнуть, если понадобится.

Знаки засветились сильнее. Их было ровно семь вокруг шести костров.

— Сюда! — прошелестел шаман, внезапно оказавшись перед ними — как дух метнулся. Бубен его завис в воздухе. Тайкахе схватил за руку Ангелину Рудлог, поставил на один из знаков, закрутился вокруг, завертелся. Бросился вновь к ним и взял за руку Василину, и тоже поставил ее на знак. И так всех сестер, и Стрелковского. Остался один знак, сияющий сильнее всего. Для Демьяна.

— А ты, король-медведь, — напевно велел шаман, пока его бубен продолжал бить без него и огонь содрогался в такт, — прежде чем встать на свое место, бери свою жену и клади ее меж костров. Не проснется она пока, не бойся — душа ее человеческая вновь летает в других сферах, а медвежья — крепко спит.

Демьян взял тяжеленькую расслабленную Полину, и, присев, закинул ее себе на холку. Подошел под опасливыми взглядами сестер и внимательным — Стрелковского, к кострам, примерился, переходя в полуформу, и тяжело прыгнул, так, что огонь лизнул его ноги под гъелхтом. Положил Полю в центр и прыгнул обратно.

— Становись, — прошелестел Тайкахе, указывая на знак. Он встал, переводя дыхание. И действо началось.

Вновь, как в прошлый раз, стал закручиваться вихрем огонь и дым костров, образуя под пение пошедшего по кругу шамана огневорот. Вновь пахнуло на присутствующих морозом и льдом, и все поежились — кроме Алины Рудлог, которая недоуменно подняла голову, посмотрев прямо в тьму в центре огневорота, а затем едва заметно улыбнулась. Завыл ветер, вторя песне шамана, вновь вырвался из его рук бубен, сам полетел по кругу, и колотушка ударяла в натянутую шкуру как в опытных руках.

А Тайкахе, склонившись над котлом, зачерпнул вязкой черной жижи, которая казалась глиной — настолько она выварилась. Зачерпнул и пошел к Ангелине Рудлог.

— Вытяни руки, дочь Воина, — попросил он, и та без сомнений вытянула руки. Тайкахе осторожно перевернул их ладонями вверх и, обмакнув в плошку кисть, стал выводить на ее ладонях знаки, что, касаясь кожи, тут же наливались желтым и фиолетовым. Достал нож — Ангелина даже не дрогнула, а он разрезал на ней ворот платья до середины груди и нарисовал там, где было сердце, еще одну руну.

— Крепка связь, крепка кровь, — бормотал он, переходя от сестры к сестре, разрезая на них одежду, чертя знаки на ладонях и над сердцами, — крепка любовь, крепка жизнь, крепка связь…

На ладонях и груди каждой из сестер сияли теперь знаки. Появились они и у Стрелковского. И рук, и кожи над сердцем самого Демьяна коснулась кисть — и холодом защекотало зелье, принявшись тут же светиться. А последним Тайкахе нанес руну на сердце себе. Руки его оставались чистыми.

— Крепка связь, — пел шаман под удары следующего за ним бубна, — крепка кровь…

Он с гортанным, завораживающим пением вновь пошел по кругу, и свет руны от его сердца струился за ним нитью, ложился на землю, перепутывался с линиями, которые он теперь чертил ножом от ног каждого из стоящих на знаках к кострам. Шесть раз он так обошел, углубляя линии, и намотался свет его сердца на эти лучи паутиной. Шесть костров, семь линий, по которым тоже побежало от знаков под ногами беловатое сияние. И словно жизненная сила побежала туда, к Полине, усиливаясь огнем и окутывая ее серебристым сиянием виты, словно от каждого обряд брал столько, сколько мог взять — линии сверкали ярко, густо, у двух старших, деликатно струились от Марины и Каролины и Игоря Ивановича, и едва-едва от Алины, которая казалась прозрачной из-за освещения. От самого Демьяна энергия текла такая же плотная, как от старших сестер.

Все это — и пение, и свет костра, и бой бубна, вводили Демьяна в транс. И чувствовал он не только силу замка, беспокойно волнами ходящую под ногами и будто бы даже сильнее светящуюся там, где лежала его Поля, не только свет аур присутствующих и энергии духов, не только то, какие силы закручивались вокруг старика-шамана. Но и казалось ему, будто высоко над замком, склонившись с двух сторон, наблюдают за ритуалом две силы — родная ему, тяжелая, как все горы мира, и пламенная, грозная.

Тайкахе одобрительно поцокал языком, оторвал светящуюся нить от своего сердца, деловито скатал ее, привязал к одному из лучей, а затем шагнул с плошкой в костры. Огонь расступился, даже угли под его босыми ногами погасли, пока он ступал по ним, а когда он опустился рядом с Полиной, уже самой начинающей светиться желтым и фиолетовым, серебристым и зеленым, черным и синим, огонь вспыхнул вновь.

Шаман без усилий повернул Полину на спину — она опять смешно раскинула лапы, — и деловито начал наносить ей знаки-руны на тело. Первую — на лоб, и она вспыхнула мягким светом, четыре — на «ладони»-лапы, и шестую — туда, где слышал Демьян биение ее сердца, слышал сквозь пение и биение бубна, шум костров и взволнованное дыхание участников ритуала. И стоило появиться шестому знаку, как вспыхнули костры выше неба. Засветились знаки у участников, забились сердца сильнее, и полилась к Полине вита волной. Поднялась паутина на лучах коконом, свернулась шаром, впиталась в королеву — и тут же огонь тоже окутал ее, и опали костры, оставив за собой шесть черных дымов, шесть пятен. И Полю, лежащую на спине в человеческом обличье.

Демьян понял, что все это время не дышал.

Линии связей, линии