Стирая запреты - Кристина Майер

— Хорошо, через час буду, — отвечает Алекса. — Какое белье мне надеть? — спрашивает она, меняя тон голоса.

— Чёрное, — отвечаю я, представляя, как оно будет смотреться на белой бархатной коже.

«Твою…. — мысленно выругавшись. — Белая бархатная кожа?! — невесело усмехаясь. — Сама Алекса, наверное, не помнит, когда в последний раз видела себя без загара».

— Хорошо. Я как раз купила новый комплект, тебе понравится, — её томный голос будоражит воображение.

Алекса знает, как распалить мужчину. Она не работала в эскорте, я проверял, просто усердно искала себе богатого мужа. Мне пришлось ухаживать за ней пару недель, прежде чем мы очутились в постели. Я сразу предупредил, что жениться не собираюсь, но готов платить за ее время и хороший секс. Алекса обиделась, но спустя несколько дней позвонила сама. С тех пор мы почти каждую ночь, если я в Москве, проводили вместе.

— Закажи ужин на свой вкус, — предлагаю я, прежде чем отбить звонок.

Я поел в столовой, если захочу перекусить, в холодильнике всегда полно еды. Современные женщины питаются воздухом, солнцем, смузи и ещё какой-то дребеденью, которую в готовом виде в моем холодильнике точно не найдешь…

Пока Алекса ехала, успел принять душ. Я встречал ее в одном полотенце, обернутом вокруг бедер, она приехала в легком платье, которое скинула прямо на пороге и осталась в чёрном белье.

Организм тут же отреагировал на красивое женское тело, но в голове навязчиво засвербела мысль, что на белой коже чёрное белье смотрелось бы лучше.

— Под полотенцем его не спрятать, — со смешком произносит она, накрывая ладонью эрегированный член. Облизнув кончиком языка губы, встает на колени.

Да, хочу минет!

Погружая головку в горячий рот, она облизывает ее языком, посасывает. Втягивает глубже. Ещё глубже… но недостаточно. Нужно намотать ее рыжие…

Негромко матерясь, наматываю белокурые волосы на кулак. Это становится наваждением!

Жестче, чем планировал, толкаюсь в горло Алексы. Она не возражает, дышит через нос, пока я тараню ее рот.

Да, вот так!

Открываю глаза. Обычно мне нравится, когда я смотрю, как она полирует мой член, но сегодня ее блестящие от слез и возбуждения карие глаза не торкают. Я запрещаю себе представлять на её месте другую. Жесткой силой воли подавляю это желание. Кончать я буду с Алексой.

— Иди на диван, — командным резким тоном. — Встань раком, — достаю из пачки презерватив, раскатываю его по всей длине члена. Сдвинув на ягодицу тонкую полоску стринг, проверяю двумя пальцами ее готовность.

— Войди в меня, — крутя задницей, умоляюще всхлипывает Алекса. Погружаюсь на всю длину. Трахаю, не останавливаясь, пока она с криками не кончает на моём члене, туго его сжимая. Обычно я финиширую вслед за ней, но сегодня не получается…. — Аслан, ты решил меня убить? — после того, как кончила второй раз, стонет Алекса, чуть не плача. — На третий заход меня не хватит. Кончай.

Твою….

Закрываю глаза. Ничего пошлого. Достаточно вспомнить ее лицо, чуть приоткрытые пухлые губы, наполненный огнем взгляд, чтобы меня снесло волной оргазма…

«У меня пздц какая проблема!»

Глава 13

Есения

Я не знала, на чем мне добираться до работы. Думала, Тамерлан заедет, но он не написал, а самой мне просить было неудобно. Аслан сегодня должен был познакомить меня с водителем Анатолием, но для этого мне сначала нужно как-то добраться до базы....

— Есения, — постучавшись, мама заглянула в спальню. Я ждала, когда они уйдут, чтобы выйти из комнаты. — Ты уверена, что не хочешь поехать с нами? — спрашивает она, подходя ближе.

Придвигает стул к кровати, на краю которой сижу я. Выглядит расстроенной. Хочет продолжить разговор, который так и не состоялся. Вчера, когда у меня из рук выскользнул стакан и разбился, я будто очнулась. Передернув всем телом от отвращения, пыталась высвободиться из его захвата, а он лишь сильнее терся о меня сзади. Не выдержав, я закричала:

— Не смей меня трогать! — хватая ртом воздух, вывернулась и толкнула его в грудь.

Мирон не ожидал подобной реакции. Его лицо превратилась в злую маску.

— Не ори! — тихо рявкнул отчим, испуганно поглядывая на дверь. Мы оба слышали, что мама поднялась. Мирон поправил свой орган, который четко обрисовывался сквозь пижамные штаны. Меня от отвращения чуть не вывернуло.

— Что у вас тут происходит? — завязывая пояс халата, на кухню влетела мама, взъерошенная со сна, она даже не пригладила волосы.

— У своей дочери спроси, — изображая оскорбленную невинность, переложил вину на меня. — Хотел воды выпить, попросил ее подвинуться, а она устроила представление: стакан разбила, орать начала, — выставил все так, будто я из мухи раздула слона. Мама вопросительно и осуждающе посмотрела на меня. Она уже приняла сторону супруга, нет смысла что-то объяснять. Мне просто не поверят. А Мирон тем временем продолжал выворачивать ситуацию в свою строну: — Мстит мне, наверное, за то, что я лезу в ее личную жизнь, — растягивая пренебрежительно последние два слова.

— Есения? — вопросительно смотрела на меня мама, ожидая объяснений. Интересно, как бы она отреагировала, застань мужа пристающим ко мне? Обвинила бы меня?

— Мирон напугал меня, подкрался незаметно сзади, — внутри меня всю передернуло от отвращения к этому человеку. До сих пор я ощущала на коже прикосновение его рук. Хотелось смыть с себя запах его тела, сорвать и сжечь свою одежду, потому что ееёкасалась его возбужденная плоть.

Пробормотав что-то нечленораздельное и выругавшись под нос, Мирон ушел, оставляя нас с мамой наедине. Он выиграл очередной поединок, может быть спокоен.

Отвернувшись к раковине, я принялась собирать осколки. Сказались нервозность и резкость в движениях, два осколка достаточно глубоко впились в ладонь.

— Давай я, — мама перехватила мою руку, видя, что я закапала полы и раковину кровью. Она говорила мягко, но после сегодняшней ссоры мне сложно было делать вид, что у нас всё хорошо. — Присядь, сейчас обработаю тебе порезы, — кивнув на стул, встала на носочки и потянулась за аптечкой.

— Я сама, — забирая у неё перевязочный материал и перекись.

— Есения, что с тобой происходит? — миролюбиво пыталась говорить мама, убирая осколки из раковины. — Не хочешь рассказать, где ты работаешь? — в ее голосе я слышала тревогу, хотя она