У ночи тысяча глаз - Джоанна Рид

Иногда Артур приезжал на день-другой просто, чтобы напомнить, что у нее есть муж, и чтобы она продолжала ждать.

Но в промежутках Этель изнывала от одиночества. Свекровь пыталась помочь ей, но Этель была слишком молода, чтобы увлечься игрой в бридж, в гости она не ходила, а посещать дискотеки считала непозволительным для замужней женщины. Она помогала вести домашнее хозяйство и проводила время в основном сидя у окна, читая и любуясь чудесным ландшафтом. Иногда взбиралась на скалы в надежде, что чистый воздух и морской пейзаж помогут ей отвлечься от мрачных мыслей. Такова была жизнь, и ей казалось, что она постепенно умирает.

Положить этому конец решила миссис Макартур. Она видела, как за год яркие голубые глаза Этель потеряли блеск и стали напоминать холодное зимнее небо, и решила, как она потом часто говорила, что-либо предпринять.

Миссис Макартур считала, что Этель нужна разрядка, и попросила Ральфа взять ее с собой на прогулки на яхте, познакомить с друзьями по спортивному клубу или повести в театр.

Ральф не выразил особого энтузиазма, но тем не менее согласился и однажды в субботу приехал в поместье и за ужином спросил Этель:

— У меня есть билеты на концерт Вивальди. Хочешь пойти?

— Я… Я не знаю…

Предложение было для нее совершенно неожиданным.

— Может, ты не любишь классическую музыку?

Ральф как бы подсказывал ей благовидный предлог для отказа. Но тут вмешалась мать:

— Ральф, ты решил за нее прежде, чем она успела подумать.

Она бросила на сына предупреждающий взгляд и ласково обернулась к Этель.

— Я советую тебе не отказываться. Нельзя все время сидеть дома.

Выходить нужно, но только не с Ральфом, подумала Этель и промямлила:

— Не знаю. Артур сказал, что сможет приехать на несколько дней перед концертом в Берлине.

— И ты поверила ему! — процедил Ральф сквозь зубы.

— Ральф?!

В голосе миссис Макартур послышался гнев. Но он словно не слышал и продолжал в упор смотреть на Этель. Она не огрызнулась, не послала его к черту. Просто сидела, опустив глаза и едва сдерживая слезы.

— Я просто дурак. Прости меня, — тихо сказал Ральф, и глаза их встретились.

Этель покачала головой:

— Но ведь ты прав. Я не верю ему. Извините меня…

Она быстро встала из-за стола и вышла.

Ральф, догнав ее на лестнице, взял за руку и с не свойственной ему мягкостью еще раз извинился:

— Я не имел права так говорить. Это не мое дело.

Сама не зная почему, Этель растерялась и неожиданно для самой себя сказала то, о чем очень много думала, но что не имело отношения к данной ситуации.

— Я… думаю, это твой дом и для тебя это не очень приятно — иметь в доме чужого человека.

— Неправда, — прервал ее Ральф, — ты здесь не чужая, ты…

Глаза Ральфа искали ее взгляда, похоже, он никак не мог найти подходящего слова. Этель в недоумении смотрела на него.

— Ты жена моего брата, — наконец произнес он каким-то странным голосом, как будто напоминая об этом самому себе. — И наш дом — это твой дом.

— Спасибо, — ответила Этель, считая разговор оконченным, едва сдерживая слезы.

Она высвободила руку из ладони Ральфа и побежала вверх по лестнице в спальню. Здесь она бросилась на кровать и заплакала, как ребенок, уткнувшись в подушку.

Она оплакивала гибель своей мечты. Ничего у них с Артуром не получится. Не будет ни детей, ни настоящей семьи. Впереди только концерты, записи концертов, церемонии вручения наград — и все это время он будет где-то очень далеко.

Ральф прекрасно представлял себе все это с самого начала, еще тогда, когда впервые встретился с Этель. И он пытался предупредить ее об этом. Но она была либо слишком горда, либо глупа, чтобы прислушаться к его словам. А теперь слишком поздно. Проведя так немного времени с Артуром, она должна всю жизнь сожалеть об этом. И это все, что ей осталось. Все, что ждет ее в будущем.

Неужели она не заслуживала чего-нибудь лучшего?