Игровая площадка для грешников - Кэролайн Пекхам

наркотиков своему ребенку, что и привело меня в систему. Я много переезжала с места на место, из одной приемной семьи в другую, прежде чем оказалась в приюте в дерьмовой части города. Что в таком городке, как Сансет-Коув, говорило о многом.

Мэри Бет, которая управляла этим прекрасным заведением для подростков, оказала мне «большую услугу», установив комендантский час в девять вечера, в отношении которого она была безумно строга, кормила пресными и скучными блюдами, которых на самом деле никогда не хватало, чтобы утолить боль в животе, а ее формой общения был крик. Можно с уверенностью сказать, что она не заставила меня почувствовать себя любимой и желанной. Я предположила, что некоторые учителя были добры ко мне на протяжении многих лет, но этого было недостаточно, чтобы действительно что-то сделать с моей ситуацией или вообще узнать меня получше. Но мисс Мейбл застала меня и Чейза однажды ночью на ее территории, и вместо того, чтобы вызвать полицию, она была мила с нами.

Нам разрешалось проводить время в летнем домике на ее обширной территории, а если мы приходили туда днем, она предлагала угощения и лимонад. И нам пятерым удавалось не быть маленькими засранцами — мы делали для нее работу по дому, когда у нас было время, и я любила просто сидеть на просторном крыльце перед ее домом и болтать с ней обо всем и ни о чем. Она была… милой. Пожалуй, единственным по-настоящему хорошим человеком, которого я когда-либо знала. Господь свидетель, Сансет-Коув привлекал не так уж много хороших граждан, особенно в нижней квартал.

Мне нужно было перестать цепляться за сон и смириться с тем, что день начался, поэтому внезапным движением я сбросила с себя одеяло и села прямо.

У меня вырвался крик ужаса, когда я увидела мужчину, сидящего в кресле справа от моей кровати. Мой мозг осознал тот факт, что это был Фокс, только после того, как я бросилась к своей тумбочке, выхватила из ящика пистолет, который хранила там, и направила на него.

— Какого хрена, мудак? — Крикнула я за полсекунды до того, как Фокс набросился на меня, схватил мою руку с пистолетом и швырнул ее обратно на подушку.

От испуга мой палец автоматически нажал на спусковой крючок, но предохранитель был поставлен, поэтому в тишине, которая воцарилась между нами, раздался лишь глухой щелчок, когда он прижал меня к кровати.

Адреналин, гнев и здоровая доза ненависти боролись в моем теле, так что я винила именно их в том, что мой второй кулак взметнулся и ударил его в челюсть.

— Какого хрена ты творишь, Роуг? — он зарычал, хватая меня за другое запястье и тоже поднимая его над моей головой.

Одеяла исчезли, а на Фоксе были только шорты, в то время как я спала в одной из маек Джей-Джея, и моя грудь была опасно близка к тому, чтобы выскользнуть из нее.

— Я? Может, расскажешь мне, что ты делаешь в моей комнате посреди ночи, как какой-то чертов псих?

— Уже почти восемь утра, — отрезал он. — Я был на пробежке и зашел разбудить тебя к завтраку. — Теперь, когда он упомянул об этом, все его скульптурные, мощные мышцы заблестели тонким слоем пота, такого свежего и сексуального, что заставило меня задуматься о перспективе устроить ему еще одну тренировку, раз уж он расположился на мне прямо сейчас. Но нет — он был суперпридурком. Le sigh. (Прим.: Le sigh — невольный вздох разочарования, в переводе с французского)

— Слезь с меня, — потребовала я.

— Откуда у тебя этот пистолет? — он прошипел.

— Твой шкаф — ужасный тайник для оружия, — ответила я с насмешливым взглядом. — А теперь ответь на мой вопрос, почему ты сидел там и смотрел, как я сплю.

Зеленые глаза Фокса чуть сузились. — Потому что я скучал по тебе, — грубо ответил он. — Я скучал по тебе столько, сколько тебя не было рядом со мной, и это чертовски больно, Роуг.

Мое горло сжалось от всех тех слов, которые я хотела выплеснуть на него, от всех оскорблений, проклятий и ненависти, но вместо этого я просто уставилась на него.

Фокс медленно наклонился вперед, и я нахмурилась еще сильнее, когда он сократил небольшое расстояние между нами. Я напряглась, когда у меня возникло ощущение, что он собирается попытаться…

Он повернул голову в сторону, прижимаясь еще теснее, прежде чем его рот нашел впадинку между моими ключицами, и он запечатлел поцелуй на моей коже, а грубая щетина царапнула мою плоть, отчего дрожь пробежала прямо до центра моего существа.

— Прекрати, — выдохнула я, хотя моя спина выгнулась сама по себе, и мои соски задели его обнаженную грудь через тонкую майку, в котороя я была.

— Когда нам было по семь, я ударил Тернера Форбса за то, что он столкнул тебя с брусьев, — сказал он, прежде чем переместил свой рот немного выше по моей шее, и у меня перехватило дыхание, когда он снова поцеловал меня. — А когда нам было десять, я взял школьную тетрадь Ронни Томаса и заставил его сжечь ее, потому что он написал твои инициалы вместе со своими и обвел их сердечком.

— Фокс, — прорычала я — не сексуальным рычанием, потому что в моих венах бушевала ярость без всякой похоти вообще.

Он снова поцеловал меня в шею чуть выше, а его колено прижалось к матрасу между моими бедрами и привлекло слишком много моего внимания.

— Когда нам было по двенадцать, до меня дошли слухи, что Колтен Бакстер собирается пригласить тебя пойти с ним в кино, и я ударил его лицом о стену с такой силой, что выбил ему зуб. — Его губы снова двинулись вверх, прижимаясь к восхитительно чувствительной коже под моим ухом, а я попыталась вырвать свои запястья из его хватки и потерпела неудачу. Его щетина прошлась по моей коже, а за ней последовало горячее прикосновение его языка, и у меня вырвался хриплый, абсолютно не похожий на стон — стон.

— Когда нам было четырнадцать, я столкнул Оскара Фолкнера с байка и сломал ему руку, чтобы занять его место в качестве твоего партнера по лабораторной, — прорычал он, проводя губами по моей челюсти, и по какой-то причине, хотя я никогда не знала, что он сделал что-либо из этих вещей, я знала, что это правда, я просто понятия не имела, что я должна была думать об этом.

— Я предупреждаю тебя, Фокс, — процедила я сквозь зубы, собираясь дать ему отпор, поскольку мой гнев на него рос, пока