Движимые - Кристи Бромберг

Когда его тело касается меня, дыхание прерывается, выдавая с головой мое напускное безразличие. Тепло, исходящее от его кожи, проникает и в меня. Его губы в нескольких сантиметрах от моих. Все, что мне нужно сделать, чтобы почувствовать их — это податься вперед. Снова попробовать его на вкус. И тогда я понимаю, этого-то он и добивается. Хочет напомнить мне о физической близости, чтобы я простила и забыла о том, что произошло на уровне эмоций.

Ошибочная тактика по отношению ко мне.

Я хочу его — Боже, как же я его хочу — но не на таких условиях. Не с ложью, все еще стоящей, между нами. Не с болью от его обмана, отравляющей мое сердце.

Мы не можем надышаться друг другом, ни один из нас не может отвести взгляд, и я горжусь тем, что продолжаю держаться.

— Думаю, ты забыла, насколько нам хорошо вместе, — говорит он раздраженно, понимая, что я могу ему сопротивляться.

Наклоняю голову и смотрю на него.

— Легко забыть, когда Тони открывает входную дверь твоего борделя в одной футболке, Ас — усмехаюсь я, рассчитывая время так, чтобы мое последнее слово совпало с сигналом лифта, прибывшего на нужный этаж. Воспринимаю этот звук как знак и быстро ныряю под его руки, бросаясь в коридор под проклятия Колтона. Мне следовало бы уже знать, насколько он быстр, но у меня в голове все перемешалось.

Слышу позади себя его шаги, когда вожусь с карточкой-ключом от своего номера. Думаю, что пронесло, но как только открываю дверь, его рука ударяет по ней, заставляя с треском распахнуться. У меня нет даже минуты, чтобы вскрикнуть, прежде чем он разворачивает меня и всем своим телом прижимает спиной к стене.

— Тогда позволь тебе напомнить, — рычит он, и в моем удивленном состоянии я едва улавливаю его слова, но они проникают в мое затуманенное сознание за миг до того, как его губы захватывают мои. Удивительно, что независимо от того, как давно это было — как я страдала — когда мы соединяемся, я чувствую, что оказалась дома. В настоящее время этот дом объят пламенем, но, тем не менее, это дом. Его рот страстно овладевает моими губами, а руки странствуют по каждому сантиметру моей обнаженной плоти. Сминают. Возбуждают. Овладевают. Я теряюсь в его вкусе; его прикосновении; низком гортанном стоне; его крепком теле, прижимающимся к моему, одна его рука обвивается вокруг водопада кудрей, струящегося по моей спине, и удерживая меня в плену, изменяя натиск.

Моему разуму требуется мгновение, чтобы преодолеть хаос и взрыв возбуждения, который он только что вызвал между моих бедер. Борюсь с туманом, вызванном желанием, которое лишает мое тело костей. Черт! Черт! Черт!

— Нет! — это сломленный, придушенный крик, но все же крик. Я с силой надавливаю ему на грудь, отрывая его рот от моих губ. — Я не могу. Просто не могу! Это ничего не исправит!

Стою и смотрю на него, у нас у обоих вздымается грудь и скачет пульс — верный признак того, что наша химия все еще есть — и его более чем вызывающий привыкание вкус все еще на моих губах. Его руки обвиваются вокруг моих запястий, прижимая мои ладони к его влажной и соблазнительной груди.

— Райли…

— Нет! — я снова пытаюсь толкнуть его в грудь, но моя сила не сравнится с его. — Ты не можешь просто взять то, что хочешь, когда хочешь.

— Боже, женщина, ты сводишь меня с ума! — бормочет он.

— Почему? Потому что тебя поймали?

— Чтобы быть пойманным, ты должен напортачить! — кричит он, отпуская мои запястья и отталкиваясь от меня, его лицо — смесь раздражения, разочарования и неудовлетворенного желания. — Ничего! Твою мать! Не было! — его голос грохочет в комнате и эхом отдается в пустоте моего разбитого сердца.

— Тигры не могут сменить свои полосы, Ас.

— Ты и твои гребаные тигры и утки, — бормочет он, прежде чем повернуться спиной и пройти дальше в номер и подальше от меня.

— Не забудь ослиные задницы! — кричу я.

— Черт побери этих раздражающе упрямых женщин! — бормочет он себе под нос, прежде чем обернуться.

Этот мужчина приводит меня в ярость, он думает, что может просто ворваться сюда и зацеловать до потери сознания, чтобы я забыла обо всем остальном.

— Да ладно, с каких это пор скандально известный дамский угодник Колтон Донаван может устоять перед полуголой женщиной? — усмехаюсь я, делая к нему шаг, наполняя сарказмом следующие слова. — И подумать только, ты был настолько щедр, что предложил ей свою футболку — фыркаю я. — С таким послужным списком, как у тебя, уверена, в добавок ты предложил и то, что у тебя в штанах. Ох, прости… мы же знаем, ты сделал это, чтобы избавиться от боли. Ничего не было? Только поцелуй? И я должна в это поверить?

— Да! — кричит он достаточно громко, чтобы я вздрогнула. — Так же, как я должен был поверить твоим отмазкам на вечеринке Шейна. Это была чушь собачья, и ты это знаешь.

— Не смей переводить стрелки на меня! — кричу я на него.

— Ты правда веришь, что между нами был только секс? — вызывающе хрипит он, сжимая челюсти.

— О, а мы были чем-то большим? — мои слова источают сарказм.

— Да, черт возьми! — он бьет кулаком о стену. — И ты это знаешь!

Делаю к нему шаг, гнев преобладает над любым страхом, который я обычно чувствовала.

— Что же, в свете твоего признания то, что ты сделал выглядит еще хуже.

— А что я сделал, Райли? Скажи мне конкретно, что я сделал?! — кричит он на меня, внедряясь в мое личное пространство.

— Теперь ты хочешь посыпать соль на рану? Хочешь бросить это мне в лицо, заставив произнести вслух? Пошел ты, Колтон, — кричу я на него, гнев начинает расползаться по телу, причиняя боль.

— Нет. Я хочу услышать это от тебя. Хочу, чтобы ты посмотрела мне в глаза и увидела в них ответ. Что я сделал? — приказывает он, слегка встряхивая меня за плечи. — Скажи!

А я не хочу. Не хочу смотреть на ухмылку, которая, знаю, заиграет в уголках его губ, если я подчинюсь ему, поэтому вместо этого я говорю единственное, что приходит на ум.

— Кря!

— Ты ведешь себя сейчас как ребенок! — в раздражении он отпускает меня и проводит рукой по волосам, прежде чем отойти на несколько шагов, чтобы взять себя в руки.

— Ребенок? — бормочу я в шоке. Чья