По праву крови - Ксения Родионова

— Ч-что вам н-надо? —лепетал Лайель. Ещё немного, и он обмочился бы.

Сиху не было нужды в пытках или угрозах. Он сразу приступил к делу. Его взгляд стал остекленевшим, защитные бинты на руках вспыхнули усиливающими знаками, а в воздухе вокруг висков Лайеля заплясали едва видимые ментальные нити. Геолог закатил глаза, стоило нитям впиться в его мозг, по телу волной пробежала судорога, Оскару даже пришлось подхватить его, чтобы тот не грохнулся со стула.

Защита в его сознании оказалась сильной. Инквизиторские ткачи постарались на славу. На лбу Сиху даже выступил пот, а по его лицу из носа медленно потекла тонкая струйка крови. Он молчал, лишь плотнее сжимал челюсти, пробиваясь через заслонки и барьеры. Это был изнурительный, невидимый поединок.

Наконец, он выдохнул, и нити исчезли, знаки погасли.

— Есть, — его голос был хриплым от напряжения. — Расположение… и маркеры. Опасные зоны, подходы… всё, что он видел до блокировки памяти.

Оскар уже разложил на полу потрёпанные карты. Он сверялся с тем, что диктовал Сиху, и наносил пометки. Вскоре на карте четко выделились четыре района — возможное местоположение приисков.

Работа была сделана. Сиху, всё ещё бледный, с окровавленным платком у носа, снова обратил свой взор на геолога. Теперь его нити плели иную паутину новой памяти. Он вплетал в воспоминания Лайеля морок, аккуратно заменяя похищение на просто неудачный пьяный флирт со студенткой, которая в итоге оказалась невменяемой и сбежала, оставив его в дураках.

Закончив, Сиху кивнул Оскару. Тот без лишних слов поднял бессознательного геолога, выволок его наружу. Я открыл разрыв, и мы вернули болтуна в город к его неудачному свиданию, оставив лежать на камнях мостовой. Утром он очнется с похмельем и смутными воспоминаниями о собственной неловкости.

Мы же вернулись к тихо шепчущим кристаллам и на карте, усеянной новыми линиями.

34. Без пяти полночь. Кайден

Разрозненные анклавы потихоньку сползались к общему центру тяжести. Идея свободы из потрёпанного знамени в тумане превращалась в настоящее полотнище, которое уже реяло над головами. Сиху успел договориться о поставках — металл и химикаты для мин, дисрапторов и прочих игрушек Мии потекли к нам рекой.

Ей на подмогу выделили уже не парочку мальчишек с кривыми руками, а настоящих инженеров. Производство переехало из её тесной мастерской в заброшенный цех на окраине самого западного анклава. Оттуда же были и два «умника», как она их окрестила.

Один из них — Малкольм, низкорослый мужичок средних лет в огромных очках, с лицом в рытвинах от неудачно прошедших в юности прыщей. Второй — Кристофер, высокий и привлекательный, определённо не похожий на парня, способного просидеть за конструкторским столом больше пяти минут. Почти идеальную внешность портило только отсутствующее ухо и уродливый белый шрам на полщеки. Он бесил Мию пуще всех, потому что смел критиковать её гениальные решения.

Их помощь была неоценима. С ними приехали и свободные рабочие руки для сборки. Пока Сиху мотался между поселениями, налаживая контакты, на мне висела логистика Мии. Я отправлял её через разрыв по утрам и забирал обратно под вечер.

Чаще всего к моему приходу в цеху стоял оглушительный гвалт. Мия орала на всех подряд, Малкольм внимательно кивал, отирая шею платком — от вечной жары внутри пот тёк ручьями. А Кристофер вступал с ней в не менее жаркие споры, доказывая, что её конструкции не выдерживают элементарных технических нагрузок.

В один из последних раз я застал их в позе, которая при других обстоятельствах и с другими людьми могла бы сойти за страстную прелюдию. Мия, если можно так сказать с её-то ростом, нависала над Кристофером, вальяжно развалившимся на колченогом стуле. Она тыкала ему в грудь каким-то ключом, а второй рукой яростно жестикулировала в сторону рядов разобранных заготовок. Голос её срывался на визг, а этот чёрт только надменно ухмылялся.

— Если ты еще раз скажешь ребятам делать по-своему, оспаривая мои наработки, — голос Мии напоминал скрежет металла, — я засуну этот ключ так глубоко в твою задницу, что он скажет «привет» твоей самодовольной ухмылке изнутри!

Крис лишь ещё вольготнее развалился на стуле, скрестив руки на груди, и та самая ухмылка стала ещё шире и наглее.

— В отличие от некоторых, я знаю физику, — парировал он. — И понимаю, что при взаимодействии с когерентным волновым излучением, которое генерирует нестабильный этереит, твой гениальный контур войдет в резонанс. Не с подавителями, а с самой аномалией. Результат? Заряд сдетонирует у тебя в руках, не пролетев и метра. Хочешь проверить?

— Так ты решил своими дипломчиками похвастаться, красавчик⁈ — ядовито-сладким тоном спросила Ми. — Твои книжки — это одно! Я знаю, что делаю. Мои жуки жрут мундиров на завтрак и не давятся! Они работают!

— Работают. Через раз. Я предлагаю не теорию, а расчёт. Увеличить демпфирующий контур всего на три процента, и…

— Три процента? — она фыркнула так, будто он предложил ей сожрать дерьма. — И где, по-твоему, я возьму для этого нейтральный кристалл такого калибра? Выращу его в горшке? Или, может, одолжишь у своих дружков-академиков?

Я стоял, прислонившись к косяку, сунув руки в карманы куртки. Вмешиваться не было ни смысла, ни желания. Малкольм беспомощно открывал рот, смотрел то на Мию, то на Криса, потом вздохнул и уткнулся в свои чертежи, будто пытаясь в них провалиться. Парочка сборщиков у столов, не отрываясь от работы, усмехнулись — для них это было лучшим представлением после тяжелого дня. Другие замерли, настороженно наблюдая, понимая, что от исхода этой схватки зависит, чьи чертежи пойдут в работу, а значит, и их собственная безопасность на задании.

— Мои «дружки» тебя бы сдали инквизиторам в два счёта, — Крис не сдавался, но в его глазах, помимо вызова, читался азарт. Ему нравилось это. — А я всего лишь пытаюсь сделать так, чтобы тебя не разорвало на куски твоими же игрушками. Но если ты так жаждешь героической смерти…

— Знаешь что? — Мия наклонилась к нему так близко, что их лбы почти соприкоснулись. — Собери свой идеальный, просчитанный до миллиметра образец. Собери. А потом мы пойдем на полигон. И посмотрим, чья железяка первой превратится в пыль. Или в аномалию. А?

Крис замер. Ухмылка не спала с его лица, но в