Кольца Лины - Наталья Александровна Сапункова

головой и засыпала опять, чтобы спустя короткое время снова проснуться. Мне снился мой мир, улицы, заполненные машинами, моя начальница, жгучая брюнетка Виола Константиновна, которая почему-то перекрасилась в блондинку "с перышками" — вот уж нелепое зрелище. А еще — наша дачка, березы за забором, машина молочника, который приезжает по вторникам и пятницам.

А уже под утро мне приснилось, как мы с Дином едем верхом по какой-то лесной дороге. Здесь, не там. Я сразу поняла, что глухой, темный, обступивший дорогу лес — это не наш хилый лесок между дачным поселком и станцией. Мы едем рядом, каждый на своей лошади. И мне на своей — легко, она умная и послушная. Нравится удобное седло, и моя одежда — по здешней моде, из плотных узорчатых тканей, слишком длинные рукава прихвачены какими-то застежками, плечи прикрыты длинным плащом, который свисает с боков лошади. И у меня все хорошо. Очень ясное такой ощущение — что все хорошо, все в порядке. Дин поворачивается ко мне и что-то говорит, я не слышу голос, но удивляюсь, что мой муж так немолод. Его волосы так же вьются и густые, но короче, чем теперь, и не связаны шнурком сзади, и они почти совсем седые, хотя его лицо — еще не лицо старика. Ясно, что это Дин много лет спустя… а я? Правда ли, что с ним — я? Я совершенно точно сморю на мир глазами этой женщины, скачущей верхом, но теперь мне хочется узнать точно, я и это, и становится ясно, что себя я увидеть не могу… разглядываю руки, чтобы убедиться, что это мои руки, и вижу целый клок волос, запутавшийся между пальцами. Это волосы Дина, длинные, вьющиеся, теперешние — ни одного седого. Много волос, как будто я только что вцепилась в его шевелюру и от души дернула. Я перебираю волосы, потому что ищу один, только один, мне надо его найти. Перебираю, перебираю, потом с сожалением отряхиваю руки, вижу мое кольцо, то есть, кольцо Единения, на пальце и успокаиваюсь — это я. Но остается ощущение какого-то не сделанного дела, а сделать его непременно надо. Оглядываюсь — нет лесной дороги, нет лошадей, нет Дина, никого нет. Я стою на плоском камне, кругом — только горы и ветер, много гор и много ветра…

Я проснулась. И как прикажете понимать?

Да никак, вообще-то, сон — это продукт деятельности утомленного сознания, который продолжает осмысливать и перерабатывать реальность. В реальности же у меня действительно горы, лунный свет, острый, прохладный ночной воздух, и куча одеял, в которых тепло, и Дин спит рядом. Его повязка на голове немного сбилась, лицо кажется совсем мальчишеским. Я ведь не только настоящего имени его не знаю, точного возраста — тоже. Ему двадцать пять? Двадцать шесть? Больше?..

Я долго сидела, обхватив колени руками и глядя на темные силуэты гор на фоне подсвеченного луной неба. Из-за сна было неспокойно. Я не против была бы вернуться в ту его часть, где мы ехали верхом, но перебирать волосы в руке мне не хотелось, скорее даже, было страшно. Меня не беспокоило предстоящее свидание с магом и все те нежелательные вероятности, которые накануне описал Джелвер. Меня беспокоили волосы на руке, необходимость что-то найти…

Собственно, понятно, откуда у этой тревоги "ножки растут". Я заметила у Дина один волос, непохожий на остальные. Если имеет смысл искать один волос, как это делала я во сне, то он должен хоть немного не походить на остальные. Это меня удивило, оттуда и сон. Не факт, что этот волос единственный такой, и не факт, что только у Дина, я ведь не разглядывала головы остальных винетцев. Может быть, у них у всех есть разные по толщине волосы, и это обусловлено каким-то общим для мира генетическим отклонением. Или не общим, а, наоборот, частным…

В любом случае беспокоиться не о чем. Но я почему-то забеспокоилась. Сильно. Истово, как это бывает по ночам, если что-то втемяшится в голову, и здравый глас рассудка умолкает. Дай мне волю, я бы сейчас разбудила Дина и занялась бы исследованием его волос, единственное, что останавливало — в лунном свете я ничего не увижу, а искать фонарь, или, того хуже, будить Шалу — меня не поймут…

В конце концов я уснула, конечно, причем крепко и надолго. Так надолго, что следующий день начался для меня не с утренней прохлады, суеты, костра и завтрака, а с яркого солнца, заливавшего поляну, голосов откуда-то издалека, вкусного запаха жареного мяса, и… металлического звона.

Металлический звон был звоном мечей. Едва осознав это, я вскочила, наспех привела себя в порядок, путаясь в пуговках жилета, кое-как затянула платок и побежала на тревожный звук. Тревожный, да, но мысль об опасности тем не менее не возникла, настолько я поверила, что здесь, во владениях Джелвера, никому из нас ничего не угрожает.

И точно — не угрожало. Просто Ардай и мой Дин фехтовали на мечах, причем весело и азартно, сопровождая это дело криками и комментариями. Шала сидела неподалеку на камне, меланхолично поглядывала на "драчунов" и плела что-то из цветных шнурков.

Мгновение, потом Дин заметил меня, и меч вылетел из его руки.

— Вот, готово, я же говорил, — крикнул Ардай.

— Здорово, покажи, как ты это… — Дин поднял меч и явно не прочь был вернуться к фехтованию.

Я смотрела на него изумленно. Ничего себе, выздоровел! Хотя еще позавчера вечером был в таком состоянии, что, я бы сказала, лежать ему неделю! А потом осторожненько вставать, без резких движений. Ну что за прелесть эта магическая медицина, у меня слов нет!

Я смотрела на Дина, и он, бросив что-то Ардаю, положил меч и подошел ко мне, обнял и поцеловал в висок.

— Доброе утро, любимая. Хотя, уже добрый полдень.

— Доброе… Тебе не рано так напрягаться?

— Почему — рано? Ничего ведь не болит. Еле удержался на рассвете, чтобы тебя не разбудить, но ты так сладко спала, — он многозначительно улыбнулся, лаская меня взглядом.

— Ну, тогда можешь сегодня помешать мне заснуть, — предложила я, продолжая его мысль.

— Это непременно! А вообще, знаешь, никогда мне еще так не нравилось спать под открытым небом. Давай и будем делать так впредь?

— Пока не пойдет снег? — развеселилась я, — давай! Главное, одеял побольше! А где вы мечи-то взяли?

— У Джелвера много всего, в пещере. Или — у дракона? — спросил он серьезно. — Кто здесь хозяин, лир