Хромой из Варшавы. Книги 1-15 - Жюльетта Бенцони

Вынув из муфты длинный голубой конверт, маркиза не выпустила его из пальцев.

– Нет, это Полина Белмон перед отъездом на родину попросила меня передать его вам… лично в руки.

– Прошу вас, положите письмо на стол. Я догадываюсь, о чем идет речь. Ей не терпится заплатить свою часть выкупа!

– Ошибаетесь, этим занимается ее брат. И я настоятельно прошу вас прочесть письмо сейчас! Я ознакомилась с его содержанием, и оно может очень помочь вам!

– Вы полагаете? Я в этом сомневаюсь. Эта женщина все разрушила!

– Она ничего не разрушила, именно это она и пытается вам объяснить. Полина признается в глубокой любви к вашему мужу, но честно признает свое поражение. Ну же, Лиза! Прочтите письмо! Или вы хотите, чтобы я прочла его вам сама?

– Нет! Вы прочтете слишком хорошо и сумеете заставить меня расплакаться от умиления! Дайте мне письмо!

Вскрыв конверт, госпожа де Соммьер передала его Лизе и стала наблюдать за ней. Но по обычно такому живому лицу бледной молодой женщины невозможно было что-то понять. Наконец, закончив читать, Лиза сложила письмо, положила его в конверт… и сунула конверт под подушку. Это удивило тетушку Амели, но она воздержалась от комментариев. Лиза сама возобновила разговор:

– Что ж, вы выполнили поручение…

Слово не понравилось старой даме:

– Я не посыльный при миссис Белмон. Скажем так, я согласилась передать вам письмо. В любом случае, я бы приехала, чтобы узнать о вашем самочувствии. И чем дольше я смотрю на вас, тем больше тревожусь. Потеря не рожденного ребенка это всегда суровое испытание. Я когда-то это пережила, но я достаточно быстро оправилась и…

– … и вы удивлены тем, что я все еще нахожусь в клинике?

– Я бы не осмелилась так выразиться.

– Дело в том, что я не смогу больше иметь детей.

– Поверьте, я этим опечалена, но у вас уже есть трое детишек. Прекрасная семья, не так ли?

– Я бы хотела иметь больше! Я обожаю детей…

При этих словах лицо Лизы засветилось, и на нем появилось нежное выражение. Маркиза поморщилась.

– Если их отец все же умрет, вам не кажется, что троих сирот достаточно? Если только вы не собираетесь снова выйти замуж сразу после похорон… – безжалостно закончила она.

Результат оказался почти таким, на какой она рассчитывала. Лиза разрыдалась и отвернулась от нее. Посетительница позволила ей поплакать от души, надеясь, что эти слезы унесут с собой хотя бы часть горечи, отравлявшей молодую женщину. Когда рыдания стихли, госпожа де Соммьер нагнулась к Лизе и обняла ее за плечи.

– Только не думайте, что я стала вашим врагом. Я вас понимаю и по-прежнему люблю вас. Перед уходом мне бы хотелось, чтобы вы ответили на один-единственный вопрос: вы все еще любите Альдо?

Молчание показалось маркизе вечностью. Потом она услышала вздох:

– Я не знаю… Я больше ничего не знаю… Но это ему следовало бы спрашивать об этом!

– Если он выживет, то непременно сделает это. Впрочем, ответ можно узнать из письма миссис Белмон. Она очаровательная женщина, но признает вашу силу и ваше влияние на Альдо. Зажечь чувства мужчины и завоевать его сердце – это долгий путь, который миссис Белмон никогда не преодолеет!

– Что вы об этом знаете? Что знает об этом она сама? Вы забываете о том, что я познакомилась с Альдо до того, как он установил с вами привилегированные отношения. Пока он не влюбился в меня, я была немым свидетелем его страстей и влюбленностей в женщин, которые в подметки не годились этой американке. Она одна опаснее, чем все остальные вместе взятые…

– Вы не отвечаете на мой вопрос. Вы все еще любите его?

Маркизе не суждено было этого узнать. Дверь палаты распахнулась, и в комнату без стука вошел высокий рыжеволосый мужчина с легкой сединой в волосах, крепко скроенный, определенно швейцарец. Никаких сомнений, это был кузен Гаспар!

Его голубые, явно сердитые глаза встретились с глазами маркизы, но он не произнес ни слова. Подхватив вазу с белыми розами, он вышел вместе с ней прежде, чем кто-то из двух женщин успел вмешаться.

Дверь снова открылась, но на этот раз это была План-Крепен.

С не меньшей решимостью она взяла вазу с красными розами.

– Сожалею, Лиза! – сказала она с гримасой, с трудом напоминавшей улыбку, – но от нас просто так не отделаешься! Я оставлю эти цветы от вашего имени в первой же часовне, которая встретится нам по пути. Совершенно очевидно, что наш визит затянулся. Пора возвращаться!

Ошеломленная на мгновение госпожа де Соммьер встала.

– Она права. Я, пожалуй, сказала вам все, что хотела. Будущее принадлежит вам. Одно только слово: если ваш муж выживет, он будет выздоравливать в моем доме… где вас примут как родную. Вы никогда не переставали быть членом семьи…

Маркизу прервал возмущенный голос кузена, который вернулся и столкнулся нос к носу с План-Крепен:

– Это мои розы! Кто вам позволил?

– Вы же взяли наши? Так что теперь не жалуйтесь! Это честно, как мне кажется…

– Я принесу другие!

– Это ваше дело! А пока позвольте мне пройти!

Тон был настолько властным, что мужчина машинально повиновался и даже открыл дверь перед Мари-Анжелин. Госпожа де Соммьер наклонилась, чтобы поцеловать Лизу, но та отвернулась.

– Нет! Прошу вас, не нужно… У меня будет ощущение, что это поцелуй от Альдо…

В зеленых глазах маркизы вспыхнул гнев.

– Так вы реагируете в то время, когда его, возможно, уже нет в живых? Мне вас жаль…

Не оборачиваясь, старая дама направилась к двери, которую Гриндель с широкой улыбкой распахнул перед ней.

– Это должно было когда-нибудь случиться, – возликовал он. – Если долго тянуть за веревку, она порвется, а этот красавчик явно перестарался!

– Не празднуйте победу так быстро! Его трудно забыть, этого «красавчика»! О вас я такого сказать не могу!

Лиза снова застыла в своей постели, вытянув руки вдоль тела и неподвижным взглядом уставившись в потолок.

Глава III

Сюрпризы поездки в Цюрих

В такси, которое везло их в гостиницу, дамы поначалу молчали. Мари-Анжелин решила проявить осторожность, задаваясь вопросом, не получит ли она нагоняй за свою вспышку гнева. Но мысли госпожи де Соммьер были далеко. Маркиза думала о той не знакомой ей Лизе, которую она только что видела, которую как будто совершенно не взволновало известие о том, что Альдо находится в двух шагах от смерти или, возможно, уже умер. Для нее имела значение лишь его измена…

– Это невозможно, – произнесла госпожа де Соммьер вслух, словно разговаривала сама с собой. – Нашу Лизу подменили. Ее не интересует,