Флоридский ветер перемен - Лиза Гарм

Знаю, что это состояние пройдет. Знаю, что и с этим я справлюсь. Справлюсь, смирюсь. Я все смогу преодолеть — и жить с разбитым сердцем тоже.

Но когда придет облегчение — станется только гадать. Сколько мне придется еще мучиться, прежде чем отпустить его навсегда?

Лишь бы не всю жизнь…. Сможет ли она такая радовать меня?

Живу пока живет мать.

Ленивый ветер путает волосы, а мне все равно. Боль, жрущая мои внутренности, отодвигается куда-то за грань сознания. Я адаптируюсь к ней, как делала все последние двенадцать лет. Примеряюсь, образовывая с ней неразлучный тандем.

Впереди мелькают тысячи огоньков ночного супермаркета, но ни один из них не освещает мою душу. Неспешно бреду ко входу, жмурясь от яркого света. Что-то апатично отвечаю охраннику и, не придавая значения ничему вокруг, иду к холодильникам. Рука хватает первую попавшуюся бутылку спиртного — приоритетов сегодня нет. Лишь на кассе с усмешкой замечаю, что рука вытянула водку. С усмешкой — потому что это пойло являлось фаворитом моего отца. Когда-то он так же перся за ней в ночной супермаркет.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Что он мог чувствовать в такие моменты? Что толкало его в забвение?

Лично меня — пустота.

Мрачная рожа хмуро смотрит на меня с афиши музея искусств, и я назло ей делаю первый глоток отвратительного горючего. Глотку обжигает голимым спиртом, но мне пофиг.

Продолжаю свой путь, целясь на ближайший парк, который был где-то здесь рядом.

Пожар в желудке сразу дает в голову. Градус стремительно растекается по венам, да только умиротворения все равно не приносит.

Делаю еще один глоток, заливая свою безнадежность, — новая порция и новое ничего.

Морщусь и продолжаю идти, чувствуя, как утяжеляются ноги.

Краски вокруг становятся на толику колоритнее, но размеренный ветерок все ещё нагоняет тоску.

Глоток — и рецепторы захлопываются, чтобы примириться с горечью не только в горле, но и в душе.

Плетусь, купаясь во мраке своих мыслей. Они отчаянно подкидывают мне картины большого праздника.

Девушку в белом…

Мужчину в сером…

Девушка в белом такая красивая — элегантное платье, фата красиво развивается под натиском калифорнийского бриза. Улыбка, которая способна ослепить даже искушенную душу…

Красивый мужчина… в темно-сером строгом костюме…

Его рука поверх её… в глазах все та же строгость под стать свадебному наряду…

Красавец-жених — радость для неё и потеря надежд для грез миллионов женщин.

Да, вот так бывает…я тоже попала в эти миллионы, оплакивая свою потерю…

Глоток — и картинка стирается. На место ей приходит истерический смех. Да-да, мне хочется смеяться от тупости своего пути. Пол жизни засунуто в жопу, я просрала пол жизни.

Просрала пол жизни, отдаваясь чувствам, которые нахрен никому не были нужны.

Пытаюсь сделать глоток сквозь прорывающиеся смешки, да только пойло выкатывается обратно.

В глазах всё плывет, меня клонит куда-то вбок.

В голове наконец сгущается смирительный туман, в душу жалует немного облегчения. На место истеричного смеха приходят слезы.

Я чувствую мокрые дорожки, но не пытаюсь их остановить.

Давно уже потерялась в переживаниях, потерялась в дороге, запуталась в ориентирах.

Ветер умолк, светящиеся витрины остались позади, теперь фонари меня радовали не так часто.

Глоток — и новая порция безразличия.

Редкий поток машин вообще не волнует.

Впереди мелькает красный сигнал светофора, расплываясь целым озером в поплывшем зрении.

Я все еще способна передвигать ноги, поэтому бреду на него, переживая очередную агонию от вплывших картинок с радостными лицами.

Рей Канеман и Венди Хоул — пара, за которой наблюдали миллионы.

И снова истерический смех.

Он выбрал её… да…

Да и похрен, что теперь?

Следующий глоток вообще кажется водой — откидываю бутылку в сторону, не чувствуя больше облегчения.

Стопорюсь по центру, слушая пустоту своего сознания. Перед глазами мелькают огоньки, светофоры играют свою световую музыку. Голова кружится, и от чего-то хочется прилечь.

Меня ждет мама, о ней некому заботиться — эта мысль пытается вернуть трезвость моему сознанию, но, кажется, безуспешно.

Тело ватное, в ушах стоит звон.

Делаю шаги дальше, чтобы не упасть от головокружения.

Шагаю вперед, выбирая для себя красный фонарик как маяк тихой бухты. Все еще не знаю, куда хочу попасть, но просто хочу идти, чтобы не давать мыслям терзать мою душу.

Темный переулок разрезается редкими лучами света, а мне кажется будет мир проваливается в бездну.

Далекий фонарик светофора зовет меня за собой, и я послушно следую к нему.

На душу снова наваливается тотальное безразличие, сама не понимаю, что хочу от жизни. Передвигаю ноги, словно это мой единственный способ найти себя.

Медленно сокращаю расстояние и ступаю под яркий фонарь, повинуясь разноцветным огонькам. Какой-то истошный сигнал служит мне усладой — это как услышать трагичную музыку на пике своей агоний. Дикий скрип и боль пронзает все тело — красный огонек меркнет, а черная пустота дарит напоследок счастливый лик матери перед тем как затянуть в своё беспросветное чрево.

Глава 64

Александра Римская

Проснулась от легких поцелуев Тайлера. Его настойчивая рука вырисовывала круги на моем животе, разбрасывая ворох мурашек по всему телу. Тайно наслаждалась этими упоительными ощущениям и не спешила рассказывать о своем пробуждении. Но он следом укусил меня, и я поняла, что скрывать от этого мужчины не получится вообще ничего.

Рассмеялась своим мыслям, а он продолжил оставлять зубные отметины на моей коже.

Это утро оказалось чересчур страстным, после него хотелось ещё поспать, чтобы собрать сил, но мне не оставили шансов и вынесли с яхты на руках.

С катером расставались в молчаливом настроении, я еще долго провожала его глазами, пока мы не скрылись за воротами стоянки. Он остался в моей памяти как островок самых светлых моментов.

С пирса нас забрал черный внедорожник, который сразу отвез в аэропорт. Наш путь лежал до столицы Мексики, а про дальнейшие планы я ничего не знала. До сих пор не спросила Тайлера об этом, мы с ним вообще избегали тем будущего, даже ближайшего. Пока я только понимала, что его ждут жесткие тренировки и конечно же поклонники, требующие от него побед. Продолжала оставаться реалисткой, а потому предполагала, что там вряд ли будет отведено место для меня, но настаивать не спешила. Мне уже есть, за что благодарить.

А еще я начала все больше думать об образе жизни Тая — сейчас к способу его заработка я относилась с тревогой. Одно дело, когда