Кровь богов и монстров - Люсинда Дарк

нами. Она не кричит и не плачет, но голова Кайры где-то далеко. Я не хочу этого признавать, но она напоминает мне… меня. В той темной комнате до того, как меня нашли мои братья.

— Это еще не все, — говорит Руэн. — Она поговорила с Регисом, и мы думаем, что сын Преступного Мира работает с Богом. Они, вероятно, знают ее секрет и обо всех наших связях с ней. Мы надеялись уйти до того, как они нас призовут, но все произошло слишком быстро…

— Хватит.

Как будто он просто провел рукой по поверхности бассейна и вытащил нас из глубин, голос Каликса прорезает иллюзию. В одно мгновение все исчезает. Я моргаю, когда поднимается шум болтовни. Другие встают, оживленно переговариваются, покидая свои места и устремляясь к выходу.

— Что… — Я оглядываюсь по сторонам. — Что происходит? — Мой взгляд падает на Каликса, на его крепко сжатую челюсть.

Рядом со мной Руэн обхватывает Кайру, чтобы поднять ее на ноги. Ее ресницы трепещут на бледных щеках, и когда она снова поднимает их, ее зрачки возвращаются к нормальному состоянию. Она хмурится, а затем смотрит сначала на него, прежде чем повернуться ко мне, а затем к Каликсу.

— Что… случилось? — Ее голос дрожит, как будто она только что очнулась от долгого глубокого сна.

Черт меня побери, но я узнаю этот тон. Закрыв глаза, я отбрасываю ужасные воспоминания о той темной комнате и следующих неделях, месяцах и годах после моего освобождения. Темные места. Тяжесть в груди. Не могу дышать.

Руэн и Кайра выходят на лестницу, и я на мгновение качаю головой, прежде чем последовать за ними.

Каликс — это тот, кто наконец-то отвечает на оба наших вопроса. — Академию Ривьер и Пердиции призвали, — объявляет он, когда люди столпились вокруг нас, игнорируя то, что мы все неподвижны среди них. Холодные зеленые глаза скользят, чтобы пристально посмотреть на каждого из нас. Его зрачки опасно сужены. Совсем как у змеи. — Мы все отправляемся в Академию Ортус.

Глава 44

Кайра

Хорошо знать себя — значит знать своего злейшего врага, потому что только ты можешь решить, что заставит тебя страдать больше всего.

И я знаю. Я знаю все.

Доска, на которой мы играли, до сих пор была неровной и мутной, но теперь я вижу ее с кристальной ясностью. Острая резкость открыла мне глаза.

Даркхейвены парят вокруг меня, направляя меня то туда, то сюда. Я не обращаю внимания на движения своего тела, поскольку мой разум превосходит физическое. Каким-то образом, за пределами моего сознания, я обнаруживаю, что безоговорочно доверяю им. Своим телом, своей душой и своей жизнью. Я закрываю глаза и просто дышу несколько долгих секунд. Эти секунды превращаются в минуты, в часы, в вечность, но когда я снова открываю их, я знаю, что прошло совсем немного времени.

Тяжело дышу. Потею. У меня такое ощущение, что по коже бегут мурашки. Я задыхаюсь. У нас нет времени.

Ара? Я мысленно обращаюсь к своему фамильяру. Ара, ты здесь? Ответь мне.

Ничего. Я пробую снова и по-прежнему… ничего.

Когда паника охватывает мою грудь, я протягиваю руку и цепляюсь за уроки Офелии, но все это… просто… ускользает… прочь.

— Кайра? Ты меня слышал? — Руки обхватывают мое лицо. Я не понимаю, где мы находимся, но мы больше не на арене, больше не снаружи. Здесь слишком темно. Слишком тесно.

Лицо передо мной знакомое. Как и голос, которым произнесены эти слова. Яркие глаза цвета жидкого золота впились в меня. — Кайра? — Его руки прохладны на моей коже. Я должна предупредить его. Я должна предупредить их всех. Нам нужно убираться отсюда. Мы должны уйти. Боги… о, боже, чертовы Боги. Мы в такой большой опасности.

Кусочки мозаики встали на свои места. Пропавшие Смертные Боги. Книга с перечеркнутыми именами. Кэдмон… Теперь я понимаю, почему он не хотел — не мог — сказать мне правду. Я закрываю глаза и жалею, что не могу отгородиться от всего мира.

Будь осторожна в своих желаниях, разве не так говорят люди? Я давила, я охотилась, и теперь я знаю правду. Как будто у меня на голове так долго был саван, я пробивалась сквозь мир, щурясь, чтобы разглядеть лица, искаженные тканью. Слезы жгут мне глаза.

Я была гребаной дурой. Я думала, что я такая сильная просто потому, что знаю, как обращаться с клинком. Я предполагала, что раз уж я страдала, то хуже быть не может. Но хуже — всегда бывает.

— Ты понимаешь, что мы тебе говорим, Деа? — Голос Теоса возвращается, и я открываю глаза, на мгновение сосредоточив свое внимание на нем, а затем смотрю через его плечо на двух похожих на тени мужчин, парящих позади него.

— Что? — Это слово похоже на карканье и совсем не похоже на мое.

Брови Теоса хмурятся. — Мы должны подготовиться, — говорит он мне. — Боги посылают нас всех в Ортус… Академию Ортус. — Нет. — Протягивая руку, я впиваюсь ногтями в тыльную сторону его ладоней на моем лице. — Черт! — Он отпускает меня, и когда он отстраняется, я вижу, что на его коже потеки крови.

Отступая назад, подальше от него, я натыкаюсь на что-то. Это врезается мне в заднюю часть ног, и я падаю на пол. Ха. Ну и ассасин же я. Жалкая. Я даже не утруждаю себя тем, чтобы подняться с пола. Я просто ложусь на спину и позволяю слезам стекать из уголков моих глаз к вискам и в волосы. Мы все в заднице. Каждый из нас. Не только я и Даркхейвены, но и вся раса Смертных Богов.

— Что с ней не так? — Спрашивает Каликс, в его тоне слышится гнев.

Теплые руки касаются моего лица и кистей, нащупывая… что? Физическую рану, объясняющую этот срыв? Ничто физическое не могло бы так сильно разорвать меня на части. В тот момент, когда мы вышли на эту проклятую арену, я почувствовала давление способностей Трифона. Сначала оно витало где-то на периферии, а затем проникало все глубже и глубже, пока не добралось до самых темных уголков моего сознания.

Его сила опутала меня цепями, похожими на когти, усиками, которые отказывались отпускать, даже когда я боролась с их хваткой. Он поймал меня в ловушку в моей собственной гребаной голове, удерживал на месте только для того, чтобы я могла почувствовать, как он проникает в мою самую сокровенную часть. Мои губы кривятся, когда я вспоминаю, что я сделала дальше.