Последователи - Иса Белль

сих пор сопровождало меня, хотя разум уже пробудился. Препараты, которыми меня накачали, до сих пор не прекратили свою работу. Я был здесь, только туманность мыслей сильно тормозила меня.

– Да, потому что я ничего не понимаю.

– Мне позвать Дока?

– Нет. – Я сжал её ладонь, не позволяя встать и оставить меня одного. – Лучше объясни, что ты делала у Арабеллы.

За последние два месяца, что Талия проживала в Рино, они ни разу не пересеклись. Мы планировали действовать по этому плану, пока она не родит. Потом нас всех ждал долгий разговор. И не один.

– Зачем ты…

– Затем, что она спасла нашего сына, Дэниел, – объяснила она, даже не дав закончить вопрос. – Я в долгу перед ней. Мы.

Да, мы.

Не знаю, что Талия подразумевала под «долгом» и не было ли это простой фигурой речи, но для меня это значило, что я мог перестать быть обязанным ей лишь одним способом – спасся ребёнка и любимого Арабеллы в ответ. Однако это было невозможно.

Поэтому теперь я обязан ей до конца своих дней.

– Как всё прошло?

– Только между мной и ней, – напомнила Талия.

– Я не прошу тебя рассказывать мне то, о чём вы говорили. Меня волнует то, как ты чувствуешь себя после этого разговора, Талия.

– А, – она улыбнулась, поняв, – всё отлично. Мы записали её на ближайший сеанс к Старику.

К тату-мастеру?

– Зачем?

– Ей нужно добавить пару снежинок на плечах.

На мгновение меня парализовало.

Снежинки?

Талия рассказывала об этом спокойно, не осознавая, насколько важно это для Арабеллы. Я не надеялся, что она когда-то свяжет их с ней. Даже не думал об этом, поскольку это слишком, слишком много значило для неё.

Ещё и пара.

Значит, одна для Талии, а одна для нашего сына.

Блядь. Мне нужно увидеться с Арабеллой и поговорить с ней. Немедленно. С недавнего времени мы начали контактировать хотя бы ради работы, однако это не означало, что наши отношения вернулись в прежнее русло. Вообще нет. Нужно положить этому конец. Дерьму под названием обида нет места в нашей семьей.

Но сначала я хотел окончательно успокоить себя, удостоверившись, что с Талией и сыном всё на самом деле в норме.

Потянув её за руку, заставил привстать со стула и склониться надо мной. Наши губы прижались друг к другу, и медленный поцелуй, полный безумной любви, вернул мне ясность разума. Моя. Живая. И со мной. Я приподнял руку чуть выше, чтобы дотронуться до живота Талии и почувствовать пинок, но вместо этого приятного ощущения моя ладонь провалилась в пустоту.

Пустота.

Нет-нет-нет.

Сердце подскочило к горлу.

Я оторвался от губ Талии, желая посмотреть на неё ещё раз и убедиться, что мне просто показалось, но, увидев, что платье не облегало её живот в нынешнем положении, хотя должно было, почувствовал, как сердцебиение замедлилось.

– Всё в порядке, – выпалила Талия, заметив выражение моего лица и то, как я перестал дышать. – Всё хорошо.

Хорошо?

Где её живот?

Я откинул простынь в сторону, собираясь встать. Датчики, к которым меня подключили, запищали.

– Дэниел! – воскликнула она и тут же прижала ладони к моим плечам, укладывая обратно. Её сила успела на мгновение отвлечь и поразить меня. – Что ты творишь?!

В этот момент в стороне послышался плач, и я повернул голову так резко, что это сделало больно. Около окна, совсем рядом с моей больничной койкой, стояла кроватка для новорожденного.

Что…

Малыш кричал. Талии пришлось отпустить меня, чтобы подойти к нему. Она взяла его на руки, прижимая к груди, и я решил, что до сих пор не проснулся, потому что всё происходящее стало казаться… Я не мог выбрать между прекрасным сном и кошмаром.

– Он… – Я не находил слов. Это не укладывалось в голове. – Но ещё рано.

Её предполагаемая дата родов была назначена на март. Сейчас февраль. Или я находился в отключке слишком долго? Что происходит?

– Тише-тише. – Она принялась убаюкивать малыша, так как я разбудил его, ведя себя слишком громко.

Я не знал… Я… Господи! У меня родился сын!

В глазах защипало, и я зажмурился, только затем быстро вернулся в прежнее положение, чтобы снова увидеть их. Когда ребёнок успокоился, она не положила его обратно в кроватку, а присела на край моей постели и придвинулась так, чтобы быть как можно ближе ко мне.

Я громко сглотнул. Неожиданно стало так страшно. Даже не знаю почему. Просто… Я мало чего боялся, практически ничего, но страх потери их был хуже всего, что я когда-либо мог себе представить.

Меня больше не будет существовать, если с ними что-то случится. Я – ничто без Талии и нашего сына.

– У меня отошли воды, когда я увидела тебя во всей этой крови, – рассказала она, едва сдерживая слёзы. – Мне стало так страшно, Дэниел. Но думаю, это случилось бы, несмотря на нападение. Живот тянуло и до этого. Теперь мы знаем, что это были схватки.

Сначала я собирался отвезти её в больницу, чтобы проверить, всё ли в порядке, однако Талия смогла уверить меня в том, что это из-за жареных сырных шариков, которые она переела на встрече.

Оказывается, вот из-за какого сырного шарика она чувствовала дискомфорт последние пару часов перед тем, как поняла, что рожает.

Её губы расплылись в самой прекрасной улыбке, что я когда-либо видел на её лице, когда она прижала губы к макушке малыша, покрытой редкими черными волосами. Тут он взял цвет своей матери.

– Что говорят врачи? – прошептал я, боясь снова напугать сына своим голосом. – Его обследовали?

Восемь месяцев. Она должна была родить его только через три недели и два дня, если верить расчёту врача, который вёл её беременность ещё в Сакраменто.

– Конечно. Всё в пределах нормы. Док сказал, что мне нужно как можно скорее сбежать отсюда, пока меня не взяли на опыты. – Талия пропустила смешок, заставив и меня слабо улыбнуться.

Да, с её-то историей… Выносливость её тела, его борьба за жизнь и тот факт, что она смогла выносить этого ребёнка, когда ещё недавно сама находилась в безысходном положении, поражали меня до глубины души.

У нашего сына была наисильнейшая мать.

Я гордился ей, как никогда и никем.

Кажется, малыш заснул на руках Талии. Его глаза были закрыты, а головка повернута в мою сторону, из-за чего я не мог перестать смотреть на его лицо.

Он – это мы.

Я и женщина, которую я любил так сильно, что мне казалось, будто она никогда не сможет осознать это в полной