Ромео во тьме - Элеонора Хитарова

«Так вот ты какое,…мое спасение. – Усмехнулся Ромео. – Просто вонючая, бесцветная жидкость. Это тебе я обязан своей «яркой» жизнью? И как же мне тебя дают? Конечно, размешивают в питье. Или капают в пищу. Интересно, сколько же капель превращают меня в раба, а сколько – в червя?»

У него зачесались руки разбить бутылку, грохнуть ее о спинку кровати. Но он не решился: что если снова вернется боль? Он быстро поставил пузырек на прежнее место, захлопнул шкаф и выбежал из спальни.

Искать книгу надо было, скорее всего, в кабинете, куда Ромео и направился, отгоняя мысли о пузырьке с прозрачным веществом.

Он вошел в кабинет Мэйза. Этого он раньше никогда не делал.

Здесь хозяин дома чувствовался особенно сильно. Здесь даже пахло Домиником. Как и в его офисе в издательстве, и даже в спальне, здесь повсюду были книги. Из них, как всегда, торчали ручки.

На спинках массивных кожаных кресел была небрежно смята пара дорогих пиджаков, в углу валялся крокодиловый портфель.

На столе – ворох бумаг, незакрытый ноут-бук. Старинная янтарная пепельница полна окурков от едва прикуренных сигарет. Ромео знал, что если Доминик не докуривал сигарету даже до половины и начинал новую после двух затяжек, то это неизменно означало, что он сильно нервничал.

Аудиосистема олицетворяла собой техническое совершенство и занимала всю стену. Противоположная стена, у которой стоял письменный стол, почти полностью представляла собой огромное окно, из которого было видно террасу, бассейн, и чуть прикрытую пальмами мраморную лестницу на пляж, а дальше – все было глубоко синим от безбрежности океана, что незаметно сливалась с безграничностью небес.

Внимательно оглядевшись, Ромео решил, что искать следовало в недрах многочисленных ящиков массивного письменного стола. Тяжелые с виду, они открывались неожиданно легко и удобно.

Распахнув очередной, Ромео удовлетворенно хмыкнул: он заметил твердый край черно-белого корешка книги. Он безумно разволновался, как только его пальцы коснулись прохладного лакового картона обложки.

Да, это была она. Ромео мрачно подумал о том, как гармонично смотрелось имя Доминика Мэйза на чужой книге. На его, Ромео, книге.

Он раскрыл ее. Да, к великому сожалению, он снова не ошибся. Под обложкой он нашел свои тексты. Он долго листал страницы взад и вперед, проскальзывал глазами им самим написанные строки. Он знал каждое предложение. Тем ужаснее было, захлопнув книгу, вновь увидеть на обложке имя «Доминик Мэйз». Ромео охватило ощущение обреченной неизбежности. В его ушах вновь и вновь звучали слова Доминика «Так произошло, дружок. И это придется принять».

Ему казалось, что, начиная с этой минуты, в его жизни не могло произойти ничего худшего, потому что хуже было уже некуда. Он еще некоторое время повертел книгу в руках и вновь заглянул в ящик, перед тем как положить ее на место. Он вдруг увидел, что там находился еще один экземпляр.

Зачем-то Ромео потянулся и вытащил его. Сейчас он сжимал по книге в обеих руках. Они были совершенно одинаковыми, и Ромео не мог понять, почему он так напряженно рассматривал их. В тот миг, когда он нашел одно-единственное различие, руки его вдруг онемели, и он вскрикнул от неожиданности.

На обложке этой, второй книги, лаконично указывалось: «Дар». Ромео Дэниелс». Ромео решил, что ему померещилось. Он зажмурил глаза, а потом опять посмотрел на обложки обеих книг. «Дар». Доминик Мэйз», – гласила одна. «Дар». Ромео Дэниелс», – возражала вторая.

Это была окончательная модель книги, которая была одобрена и пущена в тираж…с маленькой поправкой.

Ромео переводил потерянный взгляд с одного тома на другой. Они были одинаковыми и абсолютно разными, как ночь и тьма.

Мэйз не захотел морочить себе голову новым дизайном.

Но лучше бы он это сделал! Возможно, тогда Ромео не пришел к мысли, что ад находится на земле, как раз в том самом месте, где он сейчас стоял.

Что еще ожидало его впереди, какова была низшая точка отметки, на которую могла опустить его судьба?

«Интересно, – подумал Ромео, – а как бы он сам преподнес эту новость мне? Что бы он мне сказал? А, может, он ничего бы не стал говорить, просто пичкал бы и пичкал меня наркотой, пока я не свалился. Ведь это он и авторские права на себя оформил, пока я, невменяемый, сидел на пляже? И сочинял, и сочинял… И все, что я сделал за последнее время, послужит теперь материалом для новых и новых книг, чтобы продолжать прославлять имя Доминика Мэйза. Потому что ему вдруг вздумалось стать писателем!» – внутри его закипала ярость. С каждым мгновением она все сильнее заполоняла его разум.

Ярость, словно бешеный лев, ревела и била его изнутри мощными лапами.

«А я уже столько написал, что ему с лихвой хватит, чтобы запечатлеть свое поганое имя в истории! Тогда для чего же нужен я? Для того чтобы он мог мною пользоваться, как и когда ему заблагорассудится! Чтобы качать из меня все, что можно. Какое счастье, что я не несу яиц и не плююсь золотом, иначе я бы давно уже сидел на цепи в подвале. Но я могу подложить ему одну большую свинью! Я знаю, как можно отомстить ему. И я это сделаю! Хватит! Он получил с меня сполна!»

Ромео швырнул обе книги в угол и бросился вон из кабинета. Он побежал вниз, в гараж дома, запрыгнул в свой «Мини», который терпеливо дожидался его, и выехал из дома.

5.

В ту секунду, как ворота дома медленно раскрылись, Ромео увидел огромный черный «Бентли»: шофер привез Мэйза домой. Автомобили поравнялись. Доминик высунулся из окна, но не успел ничего сказать, потому что Ромео тут же отвернулся и утопил педаль газа в пол. «Мини» рванул с места с неожиданной резвостью.

Это был второй раз, как Ромео рискнул выехать за пределы особняка в одиночку. Но сейчас он прекрасно знал, куда ехать.

Он вспомнил заброшенную дорогу, что вела на некий бывший секретный объект, и где теперь собирались именитые мотоциклисты Лос-Анджелеса.

Это место находилось на горе. И та дорога в конце делилась на две колеи: одна приводила на саму территорию покинутого завода, или, чего точно, Ромео не знал. Вторая же, долго петляла, забиралась все выше и выше к самой вершине горы, потом ныряла в узкий, укромный грот, и совершенно неожиданно обрывалась над самой пропастью, внизу которой плескался океан, который с такой высоты казался смирным и таким прозрачным, что можно было разглядеть крупных рыб, не говоря уже об акулах.

«Прости, мой «Мини!» – Ромео любовно погладил приборную доску автомобиля, не притормаживая. – «Тебе придется уйти вместе со мной. На самом деле, мой единственный друг это ты. Ты один ничего не требовал от меня, а я не вредил тебе. Теперь мы можем доказать друг другу нашу дружбу и уйти вместе. Я буду тебе обязан, друг. Не волнуйся, тебя быстро вытащат».

С каждым километром Ромео становилось все страшнее, но решение было принято, и юноша ни за что бы не отступил. Автомобиль, с упрямым рычанием, продолжал взбираться наверх по склону горы. Ромео начал узнавать эти места. «Еще немного – и я окажусь на площадке у дороги, где все собираются по пятницам, а там – рукой подать».