Свидание у водопада - София Каспари

– Добрый день, сеньора Диас, – поздоровалась Аврора. – Очень рада наконец с вами познакомиться.

Они очень старались вести себя друг с другом осторожно и обходительно. И все же Аврора с удивлением заметила, насколько близкой стала ей Руфь за такое короткое время знакомства. Мать видела в Аароне покойного мужа, Аврора же видела в нем многое от матери: жесты, манеру говорить, мимику… Она радовалась, что мать и сын так быстро нашли общий язык. А ведь еще совсем недавно Аарон раздумывал, не вернуться ли ему обратно. Его мучили сомнения, ведь он не видел мать почти всю жизнь. Возможно, стоило оставить все это в прошлом.

Руфь взяла Аарона за руку. Она неспешно начала рассказ. Женщина кратко описала время, проведенное в Буэнос-Айресе, поведала о том, как сбежала в провинцию Чубут и начала здесь новую жизнь. С тех пор как она поселилась в этом доме, Руфь радовалась плодам своего сада и молоку, которое давали козы. Женщина сама делала творог, масло и необычайно вкусный сыр, который дала попробовать Аарону и Авроре. В тот вечер они долго сидели вместе. Позже к ним присоединился Родольфо, второй муж Руфи – приветливый черноволосый мужчина с ярко-голубыми глазами. По его словам, он еще никогда не видел свою жену такой счастливой.

Стояла уже глухая ночь, когда все отправились спать. По пути в комнату, которую Родольфо и Руфь подготовили для гостей, мать еще раз остановила сына:

– Я так рада, что ты меня нашел. Я очень боялась этой встречи, но теперь…

– Я тоже, – перебил ее Аарон. – Я тоже боялся, мама, а теперь наступило такое облегчение.

Она улыбнулась и обняла сына.

– Аарон, мой любимый Аарон, мой любимый сынок…

На какое-то время они застыли в объятиях. На какой-то миг Земля для них перестала вращаться.

На следующее утро Аврора всюду сопровождала Руфь: они вместе гуляли по маленькому саду, потом работали несколько часов, разговаривая. Аврора, не колеблясь, рассказала Руфи о своих планах стать врачом. Девушка доверяла ей.

Руфь пожертвовала собой, чтобы только спасти жизни ребенка и мужа. Можно ли вести себя более самоотверженно? Наверное, это время для нее было самым ужасным. Она потеряла всех близких, которых любила, жила в чужом мире, где ее вынудили заниматься проституцией. Руфь не стала скрывать, чем ей пришлось заниматься в Буэнос-Айресе.

Честность и откровенность этой женщины очень тронули Аврору. Когда девушка рассказывала, как умирала Рахиль Гольдберг, Руфь расплакалась. Аврора долго обнимала всхлипывающую женщину.

– Если бы не она, – произнесла Руфь, успокоившись, – я бы не оказалась здесь и не знаю, смогла бы я когда-нибудь увидеться с сыном снова. Разве это не удивительно, что ему удалось отыскать меня?

Аврора кивнула. «Им вдвоем пришлось дойти почти до края земли. И мне тоже, – подумала девушка, – я должна была попасть сюда, чтобы разобраться во всем. Судьба иногда ведет человека окольными путями».

В течение следующих нескольких дней Аарон не один раз беседовал и с Родольфо Диасом, а еще он фотографировал двор и местность вокруг. В канун отъезда Аврора предложила приготовить для всех обед. Она отправила Руфь и Аарона погулять, чтобы те провели еще немного времени вместе.

– Как ты смотришь на то, чтобы вскорости навестить нас в Буэнос-Айресе? – спросил Аарон мать.

Руфь отрицательно покачала головой.

– Мне очень жаль, но с этим городом у меня связаны слишком плохие воспоминания, – ответила она, взяв сына под руку. – Я никогда туда не вернусь, но вы можете приехать ко мне в любое время.

Они прошли по маленькому саду, потом к воротам и по узкой полевой дороге.

Аарон старался не показать разочарования.

– Жаль, что ты так далеко от нас живешь, – улыбнулся он в ответ.

– Путь из Лемберга сюда был еще длиннее, – ответила мать и взглянула вдаль. – Я очень рада, что мы нашли друг друга. Своей новой жизнью я довольна.

Аарон немного помолчал, а потом предложил:

– Давай помолимся за отца.

Солнечные лучи светили сквозь маленькое окно комнатки, которую Руфь приготовила для Авроры и сына, и рисовали причудливый узор на кровати. Аврора зевнула и сладостно потянулась. Потом она посмотрела на мужчину рядом. Аарон тоже проснулся, но выглядел еще немного сонным. Взгляд его был полон любви. Аврора оперлась на локоть и свободной рукой взъерошила его непослушные волосы. Там, где на них попадало солнце, они отливали темно-коричневым цветом. Девушка опустила руку, прижалась к Аарону и собрала губы трубочкой, выпрашивая поцелуй.

– Ай-ай-ай, сеньорита Хофер!

– Смелее, сеньор Церта.

Она улыбнулась и почувствовала прикосновение его губ. Они были грубоватыми, твердыми и одновременно податливыми. Авроре нравился их вкус. После первого поцелуя она потребовала второй. Только некоторое время спустя влюбленные разняли объятия. Снаружи послышались голоса. На миг влюбленные прислушались. У каждого в голове были собственные мысли. По голосу Руфи они поняли, что в ее жизни началось нечто новое. Старые раны стали затягиваться. Она радовалась тому, что нашла то, что когда-то потеряла. Тут же Аарон крепко прижал Аврору к себе. Она подняла голову и нежно поцеловала его в ответ. Его темные глаза были серьезными, взгляд – решительный и одновременно радостный.

– Давай поженимся, Аврора, – произнес он. – Так скоро, как только возможно, как только… – он замялся ненадолго, – как только вернемся в Буэнос-Айрес.

Аврора облизнула губы:

– Но… но мы должны дать объявление о браке и дождаться…

Аарон никак не мог успокоиться:

– Мы обвенчаемся по англиканскому обряду. Это совсем несложно, это мне Роберт и Кларисса рассказали.

– По англиканскому обряду?

– Да, а какая разница? Я тебя очень люблю, и я… – он снова поцеловал ее, – я не хочу больше ждать. Ни единого дня. Мы и так слишком долго шли к этому.

Аврора рассмеялась и осыпала его лицо поцелуями.

– Ах, я тоже тебя люблю, мой безумец!

– Я об этом знаю.

Девушка отстранилась от него.

– Ты не должен быть в этом так уверен. – Она надменно взглянула на Аарона. – Меня нужно сначала завоевать.

– Ох, ну это я знаю!

Аврора хотела его еще подразнить, но не смогла.

– Я не хочу с тобой больше никогда расставаться, – серьезно прошептала она.

Аарон обнял ее.

– Не расстанемся вовеки, – произнес он. – Никогда-никогда.