Замуж за дракона любой ценой - Лидия Миленина

— Можешь ответить! — ехидно сказал я Ользору, не выпуская из рук камень.

— Ами-ии! — неожиданно мягким голосом простонал Ользор. — Ами, это ты…

— Это я, да, — сурово ответила эльфийка и остановилась перед ним. — А вот это — ты? Вот это чудище, которого все боятся?

— Я не боюсь, — усмехнулся я.

— Я не про драконов, — махнула рукой эльфийка. — К тому же не мешайте взывать к совести. Ай-я-яй, Оли, ты был таким хорошим парнем! И таким чудесным лю…

— Хм, — вмешался сопровождавший эльфийку тигр-оборотень. Он, конечно, принял человеческий облик. — Чего-то я не понимаю. Амариэнь, ты знакома с нашим врагом и даже…

— Врагом? — прежним жестким голосом бросил Ользор. — Можно подумать, я кого-то убил. Не слишком ли строго вы меня судите?

— Мы тебя вообще еще не судим. Судить тебя будут баруангури и по законам баруангури. Когда раненый тобой Правитель сможет присутствовать на суде, — сказал я. — А не убил ты никого только потому, что тебе не позволили. Амариэнь, — я запомнил, как звали эльфийку. Кстати, кажется, так звали давно пропавшую легендарную принцессу эльфов из нашего мира. — Так что там у вас за знакомство?

— Видите ли, — она с очередной порцией негодования поглядела на Ользора, и на его носу действительно (как она и угрожала) начала расти то ли бородавка, то ли добротный бордовый прыщ. — Очень давно Оли были молодым хорошим и горячим демоном. Драчун! Странствуя по мирам, он подрался с одним драконом. И закономерно получил несовместимые с жизнью раны. Он полз по джунглям — Верочка, Корди, вы ведь помните, что у меня там джунгли? И приполз к моему крыльцу. Ясное дело, я его стала выхаживать и выходила. Несколько лет мы жили вместе… У нас роман приключился. У-у, гад! Какое разочарование! Я ведь все эти годы хранила в сердце твой благородный образ!

— Да, роман, — ехидно, но грустно сказал Ользор. — Тогда ты любила меня таким, какой я есть. И я все эти годы хранил в сердце твой добрый светлый образ…

— Да потому, что тогда ты не был таким! — обернувшись на него, бросила Амариэнь. — Тогда ты был достоин моей любви.

Махнула рукой, и на его щеке вырос еще один прыщ.

Ользор поморщился — видимо, их появление сопровождалось болью или другими раздражающими ощущениями.

И вдруг снова заговорил не жестким, вкрадчивым, почти ласковым голосом:

— Прости, Ами. Тебя я не хотел разочаровать. Прости, что ушел тогда. И что… не оправдал твоих ожиданий. Я ушел, чтобы стать кем-то, хотел вернуться, когда выполню свою предназначение. И, признаюсь, я был близок к этому…

Амариэнь взглянула на него, потом вздохнула и махнула рукой.

— Вот этот бедлам ты называешь предназначением? Да ты лучше выполнил бы предназначение, если б копал грядки с пуарессией на моем огороде! Хотя…. Да и Господь с тобой. У меня там истинный родился, чтоб ты знал. На родине. Мне, знаешь, как-то не до тебя. Это так… поначалу старые чувства взыграли. Мой дар мне все сказал, кроме того, что главный гад во всей этой заварушке — это ты. Хороший сюрприз от судьбы. Она умеет делать непредсказуемые сюрпризы даже предсказателям.

— Ясно. А я хотел просить тебя о милости, — грустно и подозрительно смиренно сказал Ользор.

По идее, нужно было прикрывать эту лавочку. То, что подруга Оли и Веры оказалась бывшей женщиной негодяя, ничего не меняло. Его все равно ждет казнь по результатам суда. Офазор не пощадит его.

Но у меня рука не поворачивалась просто «перекрыть кран». У этой истории должен быть какой-то логический конец. Как у любой истории…

— О какой милости? — с интересом спросила Амариэнь.

— Убей меня.

— Зачем тебе это?

— Хочу умереть от руки женщины, которая любила меня. И которую любил я. А не по приказу мальчишки, который недостоин судить меня.

Если бы не последняя его фраза, я бы даже сказал, что это хорошая идея.

Я сторонник законного суда. Но сидя в темнице до суда, Ользор может что-нибудь придумать. Он слишком опасен, слишком изощрен его ум, чтобы его пребывание в тюрьме длительный срок было безопасным для баруангури.

Тем более что конец один. Он все одно «висельник».

— Слишком просто! Пусть мучается! — крикнул кто-то из толпы баруангури.

Амариэнь же серьезно смотрела на Ользора. Потом сказала:

— Нет. Но я помогу тебе. Твоей душе. Другое…

Я мог бы заморозить Ользора снова.

Я мог бы приказать баруангури растерзать его или наоборот — освободить.

Но над эльфийкой я был не властен.

Никто не успел среагировать, когда она…

По правде, я чувствовал себя идиотом тогда. Горе-правитель, позволивший всему этому произойти!

Правда, по итогу все это оказалась к лучшему.

И конечно, она была прекрасным воином и магом. Возможно, опытнее большинства присутствовавших.

Во мгновение ока Амариэнь выхватила что-то из-за пояса — вроде бы кинжал, засветившийся голубым светом. И резко махнула вдоль спины Ользора.

— Ааа! — отчаянно простонал он.

В следующий момент он завалился на пол. Не то чтоб перестал исполнять мой приказ «стоять на месте». Просто ноги перестали держать его.

А мы изумленно смотрели, как от тела стонущего Ользора отделяется большая крылатая тень демонского вида.

— Лишение второй ипостаси! — закричал кто-то из баруангури. — О-о! Это страшнее смерти! Неужели она это умеет⁈

Амариэнь, похоже, умела.

Я не знал, как лишить баруангури второй ипостаси. Возможно, это знали баруангури, присутствовавшие в зале. И, видимо, это было что-то очень сложное. Равно как и дракон может потерять вторую ипостась лишь в самых экстремальных условиях.

Тень поднялась в воздух, затрепетала. На мгновение рванула обратно, словно хотела войти в тело Ользора. Но в разбитое окно налетел ветер — и тень растаяла, как не было.

— Будь ты проклята! — простонал Ользор, корчащийся на полу, в сторону эльфийской принцессы.

— Не получится, — с сожалением глядя на него, ответила Амариэнь. — Не получится навести на меня проклятье. Ты ведь знаешь, что при потере второй ипостаси баруангури теряют также и всю свою магию. Тебя ждет жизнь человека. Возможно, магия восстановится через несколько сотен лет. Но к тому моменту ты будешь другим человеком. Хотя тебе следовало бы не проклинать, а благодарить