Летчик и ведьма - Татьяна Рябинина

Катька была недовольна: типа я испортил ей Новый год. Вот тут меня психануло конкретно, тем более нервишки после всего были ни к черту. Это стало нашей первой серьезной ссорой, которая затянулась надолго. Я еще был на больничном, маялся от безделья, целыми днями лежал на диване и злился. Они приходила с работы, мы молча ужинали и разбредались по своим углам. Хотелось уже выйти в рейс, но сначала надо было пройти медкомиссию. Сотряс — дело нехорошее.

Все анализы, тесты и обследования сдал без проблем, но невролог решил подстраховаться и выписал направление на МРТ черепушки. Разумеется, в жопу мира и в самое неудобное время. Добрался туда по адовым пробкам, проклиная все на свете, еле втиснул машину чуть ли не в километре, с трудом нашел нужный корпус.

У окошка регистратуры стояла женщина с копной рыжих волос. Дрогнуло внутри — как у Марго! Столько времени прошло, а я каждый раз дергался, когда видел хоть чем-то похожих, напоминающих.

Она обернулась, и я застыл с открытым ртом, как идиот.

Это и правда была Марго. Сколько лет мы не виделись? Восемь с половиной. С выпускного, когда я пригласил ее на танец и признался в любви. Изменилась, конечно. Не хотелось говорить, что постарела. Повзрослела. Но выглядела уставшей, погасшей. Хотя какая разница, если это была она!

— Маргарита?.. — «Ивановну» выговорить язык отказался.

— Кеша? Печерников? — изумленно ахнула она. — Какой ты стал! С бородой! Совсем дядька. А что ты здесь?

— Да голову принес. На досмотр. Неудачно в Норильске приземлились, тряхнуло немного.

— Да, Маша говорила, что ты летаешь. Но все в порядке?

— Надеюсь. А вы?

— Ну… тоже голову, — почему-то смутилась она. — Обследование.

Мое время было раньше, я вышел и подождал ее.

— Сейчас Маша подойдет, — сказала Марго, когда мы сели на лавочке во дворе. — В роддом побежала, здесь рядом.

— Зачем? — удивился я. Ни о чем таком Машка мне не говорила.

— У нее там курсы какие-то будут. Сейчас придет.

Она и правда появилась минут через пять, и я предложил посидеть где-нибудь. Нашли кондитерскую, выпили кофе. Разговор был такой… по поверхности. Кто, что. Я втайне надеялся, что Машка уйдет и оставит нас вдвоем, но нет, сидела как прибитая. Предложил подвезти их — отказались: Марго была на машине.

Я словно вернулся на десять лет назад, когда она была главным содержанием каждого дня. Вот уж точно — ничего не заржавело. Может, и покрылось патиной, но эта встреча содрала ее начисто.

«Марго», — выпевал ветер за окном.

«Марго», — серебрился снег под фонарем.

Я снова стал школьником, влюбленным в училку, одуревшим от гормонов и романтики. Вот только теперь мне было мало тихого обожания на расстоянии. А еще грызло беспокойство.

Что с ней? Что за обследование? МРТ головы — это не простая диспансеризация.

Результаты были готовы через три дня — «без отклонений». Я забрал свой диск и бумажку с синей печатью для комиссии, покрутился рядом часок в надежде, что Марго тоже приедет. Делали ведь в одно время. Но она могла заехать раньше или позже.

Закрыл больняк, пару дней потупил на тренажерах, вышел в рейсы. С Катькой мы так почти и не разговаривали, и она раздражала меня все сильнее. И вообще с каждым днем становилось все хреновее. Беспокойство не отпускало.

Через неделю я не выдержал и позвонил Машке. И спросил в лоб: что с Марго.

— А что с Марго? — переспросила она так фальшиво, что свело челюсти.

* * *

*(англ.) Отсутствие новостей — хорошая новость

Глава 12

Марго

Пятая беременность окончательно загнала меня в анабиоз.

Когда я еще вела класс, мы как-то зимой пошли в поход вокруг Кавголовского озера. Мальчишки вытащили откуда-то замерзших лягушек, причем я увидела только в электричке, когда возвращать их на место было поздно. Пришлось забрать в школу, разморозить и посадить в аквариум. Заодно познакомила детей с анабиозом на практике.

Сейчас я сама была такой замерзшей лягушкой. Если ее уронить, она разобьется. Я разбилась, когда в гости пришла приятельница с двухлетней дочкой, настолько очаровательной, что невозможно было не влюбиться. И Мишка это просек.

— Рит, а может?.. — сказал, когда они ушли.

После выкидыша прошел год, чувствовала я себя неплохо. И так захотелось поверить в чудо. Но чуда не произошло. Три месяца, токсикоз, кровотечение, больница…

— Все, — сказала я Маше, когда она зашла навестить. — На этот раз окончательно все. Хватит.

Как будто я не знала Машку! На следующий день она позвонила и дала телефон профессора из Первого меда, у которого училась и который фактически владел клиникой, где она работала. Профессор Чумак был известным специалистом по невынашиванию, прием у него стоил заоблачно, и мне его рекомендовали после предыдущего факапа. Но тогда я уже стала лягушкой и не пошла. Да и сейчас не пошла бы, если бы Маша не настояла. Да и Мишка поддержал: может, причину выяснишь.

Я так и сказала: не уверена, что хочу пробовать в седьмой раз, но хоть бы выяснить, почему так. Никто ведь до сих пор толком не смог объяснить.

— Понимаю, — сказал Чумак, постукивая ручкой по зубам. — Будем смотреть.

Я подумала, что пациентки должны были влюбляться в него пачками. Он даже в семьдесят с лишним бил наотмашь той мужской харизмой, которая с годами только крепнет. Рядом с ним хотелось быть женщиной.

Осмотрев на кресле, Чумак сделал узи и мазки, потом допросил с пристрастием и начал изучать мою толстенную папку.

— Так… так… — вставив в компьютер диск с МРТ мозга, он уткнулся в экран, увеличивая и поворачивая снимки. — Это когда у нас делали? Три года назад? Хм… Вот что. Я дам направление на новое. Обязательно с контрастом, причем с капельным введением, мне нужны поэтапные снимки.

— Онкология? — испугалась я, потому что на МРТ меня как раз направляли, чтобы исключить опухоль.

— Не факт. В голове много чего такого, что может сломаться. Она хоть и темный предмет, но исследованию все-таки подлежит*. Главное — правильно исследовать. Есть у меня одно предположение, но пока не будет результатов, озвучивать не хочу. Чтобы вы зря