Спящая царевна. Совершенно секретно - Надежда Черпинская

Такого вокруг пальца не обведёшь. Мигом догадается, кто это сделал.

Хотя, как он догадаться может? Чего бы ему заподозрить Ваньку?

От этих мыслей и вовсе бросило в дрожь, Ширяев вдруг представил, как его допрашивают, а потом упекают в тюрьму. Позорище какое! Как потом отцу с матерью в глаза смотреть? По всей деревни слава пойдёт — не отмоешься!

Андрюха вдруг обернулся, словно забрался к брату в голову, и сказал твёрдо, таким тоном, что Ширяев даже не пытался спорить:

— Ванька, ты домой иди! Ты со мной не поедешь. Ты здесь не был, ничего не видел, ничего не знаешь. Я всё сам… Слышишь? Всё сам. Вы с мужиками вообще ничего не знали. Я сам придумал её украсть. Понял?

— Чего тут непонятного… — почесал затылок Ваня. — А ты теперь куда? Что ты с ней делать будешь?

— Сам пока не знаю, — Андрей вздохнул, пожав плечами, бросил взгляд на уазик в кустах. — И тебе это знать не надо. Меньше знаешь, крепче спишь! Давай, брат! Всё путём будет…

Беркут подмигнул, улыбнулся лихо и рванул в сторону боковую дверцу машины.

Ванька смотрел молча, как Андрей осторожно укладывает на сидение безмятежно спящую красавицу, как садится за руль, как заводит машину, как вскидывает на прощание руку…

Где-то внутри, в груди, скребло неприятно и совестно, что он вот так отпускает Беркута, бросает одного и даже остановить не пытается… Стыдно было признаться самому себе, что струсил малодушно, что решил для себя — не встревать, дабы потом отвечать не пришлось.

А Беркут… Он всегда такой был… Ни черта не боялся!

«Вот пусть и выкручивается сам теперь, пусть выкручивается, как знает…»

Так думал Ваня Ширяев, глядя, как скрывается в облаке поднятой колесами пыли «буханка» Беркутова.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

* * *

(Иван)

Наше время

— Вот так-то, Илюха! Вот так… Проводил я тогда Андрюху… И больше брата не видел. И не только я. Никто его больше не видел.

Иван Петрович закусил хрустящим огурчиком и надолго замолчал, глядя в окно, на лениво сползающий с гор туман.

Юный гость терпеливо молчал, ждал, пока Ширяев сам продолжил свою историю.

— Давай-ка, Илюха, по чаю теперь! — Петрович словно отмер и наконец увидел парня перед собой. — У меня такой чаёк с шиповником и душицей!

— Спасибо, Иван Петрович, — благодарно улыбнулся Илья. — С шиповником я люблю. Баба Зоя такой тоже заваривает.

— Вот и молодец! Шипица да медок — и никакая простуда, или там грипп, не пристанет! Я за ним хожу вот туда, за речку, в распадок… И душицу тоже сам…

— Иван Петрович, вы простите, что перебиваю, — аккуратно встрял Илья, принимая большую пузатую кружку со сколом на краешке. — Это всё интересно, конечно, про чай, и травы… Но давайте сначала закончим историю про «спящую царевну»!

— Так… Я уже закончил, — пожал плечами Петрович. — Всё. Что собственными глазами видел, то и рассказал. Как мы её отрыли, как сюда привезли, как военные набежали в наш колхоз. А всё остальное, что пишут да болтают — враньё. Смотрел я как-то по телевиз и ру… Целую передачу про нашу «царевну» показывали. Дескать, один из военных, спустя много лет проболтался — журналюге рассказал всю эту историю, а тот потом статью в журнале написал. И пошло-поехало… Сплетни всякие стали рассказывать — и что было, и чего не было.

— Да, да, — охотно поддержал Илья. — Я тоже эту статью находил. С неё идея у меня и родилась, захотел докопаться до истины.

Петрович махнул рукой.

— Ты больше им верь! Чуть ли не встала она тут из гроба при всём честном народе. Ещё говорили, что вертолёт её забрал вместе с саркофагом в какой-то научный институт в Новосибирск. И, дескать, гроб такой тяжёлый был, что с него решили жидкость ту странную слить, чтобы затащить внутрь, стало быть. А как тело на воздухе оказалось, так и почернела «царевна», как уголёк. Пришлось спешно обратно её составом этим заливать, и она прямо на глазах снова красавицей стала. Бабы наши над тем шибко смеялись. Кабы так было, так они б себе точно этой «живой воды» запасли, чтобы рожи умывать и до старости красотками ходить. Много всякого вздора болтали… — усмехаясь, припоминал Петрович. — Дескать, учёный к нам приезжал, рассказывал, что им узнать удалось. Что баба эта в гробе — инопланетянка, а похоронена она сколько-то там миллионов лет… Это тоже враки. Никто ничего не объяснял и не рассказывал. Собрали всех в клубе, и полковник этот, из КГБ, всем очень ясно и чётко объяснил, что в нашей деревне не было никаких происшествий. А был на месте строительства выброс ядовитых природных газов, от которых у бригады случилась массовая галлюцинация. Хорошо, что без последствий обошлось, все теперь здоровы, вменяемы, и, если не хотят попасть в «закрытые лечебные учреждения», то лучше бы о всяких странностях никому постороннему не говорить.

Иван Петрович отставил чай и снова потянулся за "зельем", но в этот раз Илья ловко оставил свою рюмку на край стола.

— И, знаешь, так он ясно всё это изложил, что спорить и доказывать никому не захотелось. Кроме, Санька нашего… дурачка! Его до того только в шутку так звали, а опосля действительно на учёт в психушке поставили. И сразу желание языком у всех трепать пропало, Илюха! Сразу. До всей деревни мигом дошло, что люди серьёзные. Говорили ещё, что все, кто её откопал, померли вскорости в страшных мучениях. А я вот живой! И все живые, кто язык за зубами держать умел. Ну, то есть, были живые… Сейчас уже от старости померли. А Санёк так малость тогда разумом и повредился. Он и так не больно умный был. А после ещё и дёрганный стал, нервный, всё оглядывался, прятался, всё ему чудилось, что кто-то за ним ходит, следит. Но это не из-за неё, не из-за «царевны». Хотя наши и придумали, что это он жидкости с гроба нализался, той, кислой, от этого и с ума сошёл. Но я-то знаю, как дело было. Напугали его тогда сильно… Эти, черти, кэгэбэшники, напугали… С меня-то всё как с гуся вода, а его, беднягу, прижали, он и обделался, и всё выложил.

— Что выложил? — распахнул свои огромные глаза Илья — или это у него за очками такие глаза по пятаку?

— Всё, — вздохнул Петрович. — Сдал Андрюху, заячья душа! Я хоть и сам тогда струхнул порядком, но держался. Поглядел, как машина Беркута старой дорогой к