Думаешь бьётся? - Марта Заозерная

мы их и оттуда тоже, - произношу, как ни в чем не бывало. Реально ведь доставала. Ровняюсь с машиной, на заднее сидение бросаю сумку с вещами, - Доброе утро, Артём, - здороваюсь, забираясь в кресло. Тут же захлопываю дверь.

Паркуется он всегда рядом со мной. Не знаю уж, что он делает с соседскими авто. Спорить с этим здоровым детиной вряд ли кто – то решится. Артём делает знак, мол, нужно поговорить. Да, конечно. Обязательно.

Глядя на него я немного впадаю из разговора с подругой. Судя по звукам, она там давится, и следом кашляет.

- Василич, знаешь кто ты? – голос звучит возмущенно, - Я из –за тебя блузку морковным соком залила.

- Не рассчитывая, я не настолько эрудированна, чтоб столько всего знать. Оплатить химчистку?

- Да ну тебя. Чем дальше, тем больше вопросов. Откуда ты колеса доставала? И что у тебя там Артём делает? Мы же договорились.

- Ректально доставали, естественно. Из желудка, из кишечника… ну это при вскрытии уже, правда...

- Тормози – тормози, - перебивает наглющая, - Артём у тебя?

- На улице он, я как раз в машину сажусь. Наташ, - начинаю говорить быстрее, чтоб у нее не было возможности снова завести шарманку, - Я сегодня на вскрытиях. Без вариантов, и не одно. Могу вечером задержать. Но буду всё равно обязательно, - не вижу её, но знаю отлично, - Работа есть работа. Тебе ли не знать.

- Понимаю, - слышу её, почти что унылый голос, - Люблю тебя, милая.

Глава 12

- Детка, чего ты зависла? Давно красоты такой не видала? – подшучивает коллега.

Обычно эвисцерация производит на меня яркое впечатление. Первые годы, людей я по внутренним органам запоминала, в особенности по их отклонениям. Сейчас же перед глазами Артём. Стоит, опершись на моё авто, и что – то беззвучно шепчет, а может и со звуком, музыка же орет. Я не слышу, по губам читать не умею, но в его глазах всё читается лучше некуда. Резко отворачиваюсь, сжимаю руль и смотрю на свои колени. Это пытка какая – то. Он ведь знает, что больно обоим. Я больше так не хочу. Отпусти меня, пожалуйста. Давай в этот раз навсегда. Проходит эту агонию несколько раз за год просто не реально. Сил больше нет. Вытираю щеки тыльной стороной ладони. Ну за что мне это позорище? Ещё и при нём. «Пожалуйста» - шепчу одними губами, удерживая зрительный контакт. Артём понимает, убирает руки с крыши и делает шаг назад. Этого достаточно, чтобы смыться как можно быстрей.

Такая эмоциональная зависимость не любовь, а болезнь. Болеть я не хочу. Надоело. Хочется снова той беззаботности, что была без него. Второй раз женившись, несколько месяцев назад, просто добил. Моя фантомная боль.

- Печуньчик просто прекрасна, Прелесть моя, - говорю чудно улыбаясь, слегка край языка высовывая. Медвежонок любит моё безумное Альтер эго.

- Моя припевочка появилась, - смеется, - Давай ускоряться. Зинаида Падловна пирожков напекла, нам с тобой.

- Как тебе не стыдно, а? – журю его строго, - Какая же она Падловна после этого?

- Уже третий ремонт в этом году делает, кто она? Правильно, - от работы не отвлекается. Большой и грузный, но до чего ловкий, - Я такими темпами к тебе перееду. Примешь?

- Естественно, - странные пятна на внутренних органах меня отвлекают.

- Я запомнил, только посмей меня не принять, - договаривает и тут же начинает напевать самодельную песню о вреде кислорода. Он всем кажется странным. Как и я, собственно. Когда прихожу в молочно - бежевом костюме с утра. Понятно же, почему мы сошлись? – Бывали ли случаи, чтоб вы, девица, женатых мужиков к себе домой ночевать пускали?

- Многократно, - усмехаюсь, - Толюшка, тебе ли не знать, что я шл…, - кусаю себя за губу.

- Вот дуреха, прости Господи, - смеется, держа в своей лапище почку, - С грибочками, ммм? – подмигивает, слегка приподняв руку.

Делаю вид, что давлю рвотный рефлекс.

- Да ну брось, нормальных тут нет.

- Я себя ненормальной не считаю, это просто призвание. Кто кроме нас? – абсолютно мне не нравится то, что я вижу, - Толь, подойди. Его сулемой травили.

Брови коллеги ползут вверх.

- Малыш, он сюда уже с острым перитонитом спустился. Ты чего себе жизнь усложняешь. В анализах ртути не было.

- А кто – то её искал? Вообще кроме «вскрыли и бросили», что – то делали? А, он ведь алкаш, зачем оно надо.

- Тормози, Алён. Ты сейчас мужиков обвинишь, в чем попало.

- Ты сам посмотри, поражение печени и легких какие.

Смотрим на мужчину с Y – образным разрезом. И видим совершенно разное.

- Перитонит на глаза.

- Скажи, что ты шутишь. Я - то его тоже вижу, но это, - указываю, - Совершенно не укладывается в картину. И если печень, можно опустить, то легкие выгоревшие. Он же мучался, блин, вдвойне. Они свежие.

Толя наклоняется, и бодает меня головой, ручки то грязные.

- Хочется тебе, укажи в заключении. Только смотри, коллеги из «Царства живых» налетят.

- Меня же Аид мой защитит?

- Естественно, Персефона, - играет бровями.

К вечеру я больше напоминаю себе богиню войны, чем не Энио. Даже цвет волосенок совпал. После общения с доблестными (прости меня, папочка) хирургами и чуть менее доблестными представителями следственных органов… Мне просто хочется пить. Много и жадно.

Уже на парковке я понимаю, что туса у нас будет странная, я то на девичник рассчитывала. Напиться и забыться. А тут полно левого народа, какие – то мажористого вида детишки – переростки.

- Оу, девушка, мимо не проходите, - окрикивает меня какой – то парень, когда я «пикнув» отхожу от машины, - Я вас всю жизнь ждал, - признается так пылко, что я очень и очень не завидую его сверстницам, и просто девушкам, что любят ушами.

- Обязательно, зайка, только чуток подрасти для начала, - отвечаю, проходя мимо их спортивных тачек, голову даже не поворачиваю. В компании слышатся смешки.

- Я подрос. Услышал твой голос и сразу. Пойдем покажу, - теперь звук голоса слышится ближе. Прекрасно, Алёна, осталось только по малолеткам пойти. Вот Артём посмеется.

А не пофиг ли, будет ему смешно или нет?

- Подожди, - чувствую на запястье ощутимый захват, -