Царица барахолки или мой магический сэконд-хэнд - Элла Яковец

Горбун дожевал кусок колбасы, быстро выхлебал содержимое своей кружки и принялся рассказывать мне про нашу работу.

А я ела и слушала.

Все оказалось довольно скучно. Мы принимали разное старье за небольшую денежку. Сортировали в свои складе, а потом развозили по нескольким, как я поняла, мастерским или производствам, которые как-то с этим вторсырьём работали. И вот они уже нам платили.

Больше, чем мы за вывоз хлама со дворов.

И вот с этой разницы мы и жили.

– А почему мы не можем продавать эти вещи поштучно? – спросила я, дожевав один бутерброд и потянувшись за вторым. И колбаса, и хлеб, и незнакомый шишковатый корнеплод оказались замечательно вкусными. Специи имели незнакомые оттенки, текстуры… Не удивлюсь, если эта колбаса вообще ни разу не из мяса.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Горбун.

– Ну вот эта одежда, например, – я погладила пальцами узорчатую тесьму на рукаве блузки. – Ты говоришь, что некая “Артель Лаверна” платит нам за каждый короб ветоши по три серебряных… Ткань – это же к ветоши относится, так?

– Быстро схватываешь, Клепа, – кивнул Горбун. – Но я не понимаю…

– А сколько стоит новая такая юбка? – спросила я.

– Почем я знаю, я же не девка! – пожал плечами Горбун. – Может, десять.

– Вот! – я азартно подалась вперёд. – Значит, если продать одну эту юбку за три монеты, то ее сможет купить девушка, которая не могла себе позволить новую вещь. А мы получим выгоду.

– Да кто же будет покупать-то ношенное? – засмеялся Горбун.

“Кто тебя спрашивал вообще? – снова завел шарманку внутренний голос. – Сначала разобралась бы, а потом уже с предложениями лезла”.

Мелькнула мысль, что вдруг в этом магическом мире почему-то для здоровья вредно носить чужое.

Но тут я закусилась.

– Ага, то есть, меня, значит, переодевать в ношенное можно, а кого-то другого нельзя, так что ли? – я умерла руки в бока. – Или я опять чего-то не знаю?

– Так не принято же, – Горбун мелко заморгал глазами. – Вроде как вместе с одеждой могут миазмы передаваться…

– И флюиды, ага, – фыркнула я. – Хозяин, ты выглядишь образованным человеком, а повторяешь бабкины суеверия!

Я мысленно ойкнула. Вообще-то здесь есть магия, в которой я ни черта не понимаю, а заявления выдаю с такой уверенностью, будто эксперт.

Но Горбун, к моему удивлению, на меня не шикнул и не скомандовал заткнуться. Наоборот, выражение его лица стало похоже на мем “а что, так можно было?”

– Ешь давай, – буркнул он, увидев, что я внимательно изучаю его лицо. – Умничать она тут будет!

Я открыла рот, чтобы возразить. Но тут же его захлопнула.

“Не спеши, Клеопатра, – сказала я сама себе. – Дай ему время все обдумать. Не может же такой самодовольный тип сразу согласиться с тупенькой служанкой”.

И я снова принялась за бутерброд. Мой юный организм поглощал еду с таким аппетитом и удовольствием, что у меня даже голова закружилась. Или это у напитка есть слегка алкогольное действие? Вообще, похоже. Прохладная сладость наполнила тело лёгкостью, я даже как будто смелее стала. И вредный и язвительный внутренний голос смогла задвинуть куда-то на задворки разума. Откуда он сейчас что-то тихонько и язвительно бухтит, обесценивая, ерничая и отпуская ехидные комментарии.

– Так, Клепа, поднимай свой худосочный зад, – Горбун хлопнул по столешнице. – Нечего рассеиваться, нас надо сегодня успеть обойти пять дворов в Собачьем конце.

– А мы живём в Тряпичной конце? – уточнила я, вспомнив некоторые разговоры по дороге в ковре.

– Ну, вообще-то это спорный вопрос, – протянул Горбун. – Ясеневую улицу причислил в Тряпичному концу указ князя-самозванца, а раньше она относилась к Торговому концу… – потом он на секунду замолчал и снова вперил в меня взгляд своих разноразмерных глаз. – Когда это ты успела узнать про Тряпичный конец? Ты не должна была ничего видеть!

– Ну уши-то у меня не отсохли, - огрызнулась я. – Шериф говорил, что нам нужно в Тряпичный конец, я запомнила.

– Ах, шериф… – лицо Горбуна недовольно скривилось. Как будто он только что проглотил что-то кислое или горькое. – Так, не морочь мне голову! Быстро собирай свои юбки в кучу! Нам пора идти!

– Слушаюсь, хозяин! – выпалила я и встала. Не удержалась, сцапала с тарелки последний кусок колбасы, сунула в рот и принялась торопливо жевать. Заглянула мимоходом в кружку, обрадовалась, обнаружив, что там ещё остался бело-голубой напиток, как раз на пару глотков.

– Мне убрать со стола? – не очень внятно спросила я, все ещё дожевывая.

– Потом уберешь, пошли! – скомандовал Горбун и подтолкнул меня в спину. В сторону двери в ту комнату, куда меня притащил в ковре шериф.

“Как хорошо, когда ничего не болит!” – подумала вдруг я.

Совершенно не ожидала такой мысли. Мне вообще было как-то удивительно радостно. Я была полна энергии, прямо через край. Легко было вскочить с табуретки, от еды не ощущалось никакой тяжести, будто юный здоровый организм моментально сжёг полученные калории, не превращая их ни в плюшку на животе, ни в жир на жопе. Мне было вкусно есть, приятно чувствовать запахи, касаться шероховатой поверхности глиняной кружки… И да, мне хотелось мурлыкать от наслаждения, когда рой бабочек начинал шелестеть крыльями в моем животе, каждый раз, когда я вспоминала про шерифа.

Вот и сейчас, когда Горбун вытолкнул меня в услужливо открывшуюся дверь, я увидела знакомую комнату, вспомнила, как выкатилась из ковра, больно стукнувшись локтем и коленкой. И как впервые увидела лицо своего пленителя… Похожего на Кхала Дрого, смешанного с ковбоем на Диком Западе, но если бы он работал библиотекарем…

На лице сама собой расплылась улыбка.

Я даже не сразу сообразила, что это за построений звук вторгся мир моих сладких фантазий.

– Кого там демоны принесли? – буркнул Горбун и проковылял мимо меня к двери.

“Это был стук в дверь!” – сообразила я, наконец. Так, надо бы что-то делать с этим. Я же как тот полосатый слон из мультика. При звуках флейты теряю волю. Как жить-то с этим теперь?

– Проклятье, – прошипел Горбун. – Лёгок на помине!

Дверь распахнулась, впустив в сумеречное помещение ЕГО.

–