Покровитель для Ангела. Собственность бандита - Екатерина Ромеро

За что, уже сама не знаю. Просто за то, что я есть. Вдруг он меня все еще ненавидит, вдруг достанет ремень, разорвет на мне одежду и сделает больно? Снова.

– Почему ты не ешь?

– Не хочу.

– Ты должна есть, не то совсем охлянешь! – повышает голос, а у меня вилка в руке дрожит.

– И тогда ты меня отпустишь?

– Нет, но и отбиваться от меня у тебя не будет сил. Ты ведь об этом сейчас думаешь, не так ли, Ангел?

– Нет!

Как он понял? Словно сканер видит меня.

– Тебе не нравится еда?

Подталкивает ко мне еще разные блюда из ресторана, а у меня слезы подкатывают к глазам.

Это унизительно. Понимать, что ты голодна, и не иметь возможности взять, не иметь возможности это купить, потому что платить нечем, а быть должной Бакирову еще и за еду я не собираюсь.

– Я не хочу есть, я же сказала!

Подрываюсь со стула, отодвигая от себя нетронутый плов, и вижу, как Михаил с силой сжимает вилку в ладони. Так сильно, что та аж гнется.

– Сядь. Не кричи. Я закажу тебе что-то другое. Что ты хочешь?

– Ничего, я ничего не хочу!

– Села, я сказал!

С силой ударяет кулаком по столу так, что на нем аж подпрыгивают тарелки, а мне дурно становится. Мне страшно, кажется, Михаил и меня сейчас ударит кулаком, как этот стол. Ухватываюсь рукой за край стола, ноги подгибаются.

– Ой…

– Черт, Ангел!

Даже не замечаю, как Михаил оказывается рядом со мной, подхватывает меня под локоть, а меня как током бьет. Не могу, не могу я, чтоб он меня касался.

– Пусти! Я хочу в комнату, пожалуйста, я хочу в комнату! – вскрикиваю, и Михаил резко меня отпускает. Я вижу, как темнеют его глаза, и мне становится страшно. Опустив голову, сбегаю в комнату и закрываю дверь. Сердце неистово прыгает в груди, и через минуту я вижу, как Михаил вышел из дома, хлопнув дверью, сел в машину и быстро выехал со двора.

Охранники закрыли ворота, и, спустившись на первый этаж, я вижу, что Миша все сгреб со стола и отправил в урну вместе с приборами.

Глава 9

Весь день я провожу одна. Дом Бакирова оказывается огромным, в нем не одна спальня, как я думала, а несколько, поэтому я выбираю себе отдельную комнату. Самую маленькую и самую дальнюю от его спальни. Ее окна выходят на ворота, и хоть я не жду, когда Михаил вернется, но то и дело поглядываю в окно.

Никаких фотографий в его доме я не нахожу, как и альбомов или памятных вещей. У меня создается ощущение, что Бакиров здесь или не так давно живет, или у него просто нет ничего из прошлого, хотя есть кое-что, что сразу бросается в глаза. Его запах. Им пропитаны его вещи. И конечно, пепельницы. Дорогие медные литые пепельницы расставлены по всему дому, и у меня было рука поднимается все это выбросить, но я тут же отметаю эту идею. Бакиров скорее меня выкинет, чем свои пепельницы, хотя это было бы не так уж и плохо.

Пошатавшись по дому, я нахожу его рубашку на одном из кресел и, осторожно взяв ее в руки, невольно вдыхаю запах. Сигареты, кофе и мускус. Боже, как же сильно я соскучилась по его запаху, как же сильно он нравится мне несмотря ни на что. Как наркотик, как что-то запретное и очень волнующее меня.

За дверью что-то шуршит, и я быстро кладу вещь обратно. Не хочу, чтобы Михаил видел мою слабость, и еще больше не хочу выглядеть перед ним жалкой, хотя в этом сильно сомневаюсь. Не он у меня дома на правах собственности, а я у него с единственным пакетом вещей, и это бьет по больному.

Я никогда ничего не получала просто так, я честно работала на Бакирова, и у меня всегда были мои деньги, мой дом, школа и хоть какая-то стабильность. Теперь же я словно потеряла почву под ногами и никак не могу найти опору, но хуже того, что я не знаю, зачем Бакиров забрал меня себе. Я же грязная, пользованная уже, и Михаилу наверняка противно даже смотреть на меня, вот он и не смотрит, а если смотрит, то как-то жутко, так серьезно, что мне от этого становится самой страшно.

На улице быстро темнеет, но Бакиров дома так и не появляется, поэтому я все же не выдерживаю и иду в душ в комнате, которую выбрала. Я уже два дня не делала перевязку, и рана на груди начинает неприятно жечь. Мне сняли швы, но шрам еще очень свежий, и его нужно смазывать мазью, которой у меня нет. Могла бы позвонить Анатолию, попросить привезти, но это уже будет слишком нагло с моей стороны. Они и так с Людой почти каждый день приходили ко мне, столько лекарств мне приносили – даже не сосчитать. Просить же мазь у Бакирова я не стану, потому что… потому что не хочу ничего брать от него и увеличить перед ним свой долг.

Я выхожу из душа с влажными волосами, в одной майке и трусиках, потому что халата у меня просто нет, и, как назло, в этот момент дверь комнаты распахивается, я не успеваю прикрыться.

Бакиров собственной персоной, и конечно, он не постучал. Вломился ко мне, как к себе домой, хотя это же и есть его дом и его правила.

– Не смотри! Стучать надо!

От неожиданности хватаю покрывало и подношу к груди, однако момент упущен, и конечно, Михаил успел увидеть меня полуголую, и мой шрам на груди в особенности. Он немаленький, там восемь швов, и теперь я не могу носить майки или открытые платья. Шрам заметен и пока еще жутко красный.

– Я не привык стучать у себя дома, – басит Бакиров, а я резко отворачиваюсь от него спиной, сердце колотится, как у мышонка. На улице ночь, и почему-то только теперь я понимаю, что Миша пришел не просто так. А вдруг… вдруг он что-то потребует, вдруг он меня коснется?

Даже не дышу, когда слышу тяжелые шаги за спиной. Точно медведь, Бакиров подходит ко мне,