Навсегда моя - Инна Инфинити

Сева откладывает в сторону приборы.

- Элла, я понимаю, насколько ужасным был мой поступок. Но в тот момент я не видел для себя другого варианта. Я не оправдываюсь. Прекрасно понимаю, что тебе не нужны мои оправдания. Прошлого уже не изменить. Но мы еще можем повлиять на будущее.

- Опять пустая болтовня и никакой конкретики. - Со злостью отодвигаю от себя тарелку. - Тебе пора на работу, Севастьян. Ты же теперь министр транспорта, да? Вот давай лучше иди дороги строй.

Я встаю со стула, давая понять, что Терлецкому пора выметаться. Сразу надо было его выгнать, а не играть в гостеприимную хозяйку. Он молча поднимается со стула, оставляет недоеденный омлет и недопитый кофе. Послушно направляется в прихожую и обувается. Я достаю из тумбы ключ и открываю дверь в подъезд.

- Я позвоню тебе в субботу, - говорит напоследок.

Я захлопываю дверь перед его носом.

Иду в гостиную, смотрю на спящего Оскара и не могу не улыбнуться. Медленно смягчаюсь. А потом беру телефон и пишу воспитательнице в садик, что Оскар сегодня не придет. Следом отменяю свою тренировку в спортзале.

Ложусь рядом с сыном на место, на котором спал Сева, обнимаю Оскара и крепко засыпаю.

Глава 11. Не подведу

Последующие дни я много думаю, подпускать ли Севастьяна к Оскару полноценно.

Полноценно - это значит сказать ребёнку, что Сева его папа, позволить им проводить вместе столько времени, сколько оба будут хотеть, допустить Севастьяна до дня рождения ребёнка и других праздников, разрешить забирать Оскара к себе, брать его с собой в поездки и так далее. В общем, позволить Севастьяну быть настоящим отцом.

Это та еще дилемма. Положа руку на сердце, я не хочу впускать Севастьяна в нашу жизнь. Причин много. Четыре года назад меня похитили и изнасиловали из-за Севастьяна, а он в первую очередь думал не о моем спасении, а о своих выборах. Плюс Севастьян открыто заявил, что не любит меня, а потом не признал ребёнка.

По-моему, более чем достаточные причины для того, чтобы отказать Севастьяну в просьбе общаться с сыном. Вот только есть одно «НО». Все вышеперечисленное - это мои личные обиды на Севастьяна.

А что лучше для Оскара?

Ведь я не должна решать судьбу ребёнка, исходя из собственных личных обид на кого бы то ни было.

Оскар хочет папу. Я знаю это. Он с завистью смотрит на детей на площадке, которые гуляют с папами. Я исключила из чтения все детские книги, в которых у персонажей присутствует отец. Потому что при чтении такой книги реакция Оскара может быть непредсказуемой. Даже в «Бармалее» Чуковского безобидная фраза «И папочка, и мамочка под деревом сидят» может вызвать у сына если не слёзы, то грусть.

С того момента, как Оскар осознал, что он мальчик, он стал тянуться к Илье. Сыну уже не всегда интересно проводить время со мной или с няней, ему порой хочется побыть с Ильей. Поэтому частые съемки моего молодого человека болезненно отражаются на Оскаре. И я должна бы радоваться, что сын тянется к Илье, вот-вот назовёт его папой (причем, сам, без подсказок взрослых), но меня это наоборот пугает. Потому что неизвестно, как сложатся наши с Ильей отношения дальше, а если ребёнок сильно к нему привяжется, то будет очень больно разлучать их.

Как бы мне ни было грустно признавать, а обстоятельства складываются в пользу Севастьяна. Если только он снова не захочет бросить Оскара. Ну вдруг. И если только Оскару не угрожает опасность из-за делишек Севастьяна. Он бандитом был, он бандит есть и он бандитом навсегда останется, кем бы он не назывался: хоть бизнесменом, хоть губернатором, хоть министром.

Когда в конце недели мне звонит Севастьян с того же незнакомого номера, у меня уже почти сформировано решение.

- Алло, - поднимаю трубку.

- Привет, Элла. Как твои дела? Как Оскар?

- У нас все хорошо. Спасибо за твой интерес.

Возникает секундная заминка.

- Я насчет воскресенья. Я смогу увидеться с Оскаром и провести с ним время?

Корректнее было бы сказать: увидеться с вами и провести с вами время. Потому что я не могу оставить ребёнка одного с Севастьяном. По крайней мере пока. Да Оскар и сам не останется надолго с чужим незнакомым дядей. Сын хоть и контактный, но не настолько, чтобы провести целый день в компании чужого человека и ни разу не вспомнить про маму.

Это еще одна причина не пускать Севастьяна в нашу жизнь. Я не хочу его видеть.

Но я ведь решила руководствоваться интересами Оскара, а не своими?

- Я обдумала твою просьбу по поводу ребёнка. У меня есть вопросы.

- Да, конечно, спрашивай.

- Насколько Оскар в безопасности, находясь рядом с тобой?

- В абсолютной и полной безопасности. Я гарантирую тебе это, Элла. Я бы и на километр не приблизился к ребёнку, если бы ему что-то из-за меня грозило.

Что-то в словах Севастьяна цепляет меня. Но некогда анализировать. Спрашиваю дальше:

- Ты хочешь, чтобы он знал, что ты его папа?

- Конечно.

- А ты думал, что будет с ребёнком, если ты снова решишь отказаться от него?

- Я больше никогда этого не сделаю, - произносит пылко. - Клянусь, Элла.

- Жизнь по-разному может повернуться, - хмыкаю. - Ты однажды женишься, родишь новых детей, твоя жена будет против Оскара…

- Такого не будет, - резко перебивает.

- Чего именно не будет? Того, что ты женишься? Или того, что твоя жена будет против Оскара?

- Всего перечисленного тобой не будет.

Голос Севастьяна строг, холоден, бескомпромиссен. Как у чиновника.

- Ах, ну да, как я могла забыть, что ты бы хотел жениться только на одной девушке, - мне очень не хочется, чтобы моя интонация звучала с обидой, но, кажется, именно так она и звучит.

- Вот именно, Элла. Я бы хотел жениться только на одной девушке.

Почему спустя четыре года после развода, когда у меня давно новые серьёзные отношения, я все еще испытываю боль от того, что Севастьян верен своей первой любви? Ну что со мной не так? Почему я не могу переступить и забыть?

Призрак Алисы, давно погибшей девушки Севастьяна, всегда был с нами. Я наивно полагала, что смогу затмить ее, что смогу занять в сердце Севастьяна место, которое