Леди не копают могилы - Татьяна Владимировна Солодкова

— Подвинься. — Марко подошел к окну.

И только тогда Диана повернулась и свесила ноги с подоконника. А когда он уселся рядом, копируя ее позу, сразу же положила голову ему на плечо.

— Почему не заперлась? — спросил он, обнимая ее за плечи.

— Тебя ждала.

— А если бы я не пришел?

— Значит, не пришел бы.

Внутри все еще было так пусто, так горько. А лица изувеченных девушек перед глазами сменялись раскрасневшейся рожей старосты, с пеной у рта доказывающего, что он спасал души, Сливду и будущее своей дочери. О да, у него самого была дочь-подросток, всего на пару лет младше Ани, но это его не остановило…

— Что с ним будет? — тихо спросила Диана. — Он же раб. Раба нельзя судить по законам королевства.

Марко пожал плечом.

— Зависит, конечно, от решения твоей тетки. Но, думаю, вольная ему теперь обеспечена. Как только леди Гарье его освободит, передадим страже. А там пусть судят.

— Повесят?

— Или отрубят голову.

— Мало.

— Мало, — согласился Марко и замолчал.

Диана даже догадывалась, о чем он думал — о том же, о чем и она все эти несколько часов: могли ли они раньше догадаться о том, кто это делает и зачем, и спасти хотя бы кого-то из жертв.

«Ой, да попробуй найди эти седла в сарае», «я сам схожу за лопатой» — ведь все это было подсказками. Корт на допросе сказал, что хранил свои миниатюрные грабли, которыми изображал когти, именно в сарае. И если бы кто-то из них догадался его обыскать…

А еще, когда в последний раз хоронили Четырехпалого Джо, Диана лично рассказывала, как избавиться от энергии смерти — помыться и постирать вещи в проточной воде. Думала, он боится принести с собой что-то с кладбища.

Конечно же, после этого ни она сама, ни гильдеец Берт ничего не почувствовали ни от самого старосты, ни от его сарая, когда начали искать всерьез, — Корт мылся сам и мыл свои грабельки.

Вот почему однажды он прибежал на одно из мест преступления криво застегнутым, будто только что переодевался.

Столько крючков-подсказок, за которые можно было бы зацепиться…

Не заметили.

— Ты не виновата, — сказал Марко, будто прочтя ее мысли и наконец нарушив повисшую тишину.

Ди вымученно улыбнулась, хотя в темноте, скорее всего, он этого даже не видел.

— Ты тоже.

И тогда Марко повернулся к ней, подцепил пальцами подбородок, вынуждая поднять к нему лицо, и поцеловал.

— У тебя завтра свадьба, — прошептала Диана.

— Уже сегодня, — откликнулся он. — Я помню. — И снова ее поцеловал.

А Ди подалась навстречу, обвив его шею руками и углубляя поцелуй.

Тогда он усмехнулся ей в губы и, спрыгнув на пол, подхватил ее на руки и понес на кровать…

***

Он уходил на рассвете. Наскоро одевался, поднимая разбросанные по комнате вещи, а Диана сидела на постели, укрыв колени одеялом, и просто смотрела на него. Кажется, до рези в глазах.

— Пообещай мне, что будешь счастлив, — попросила, когда он наконец оделся и подошел поцеловать ее на прощание.

Марко усмехнулся, как если бы она сказала очень смешную шутку.

Наклонился и коротко коснулся губами ее губ.

— Обязательно, — пообещал беспечно.

После чего развернулся и вышел.

Хлопнула дверь.

Глава 29

Жнеда в свадебном платье была прекрасна, и никто с первого взгляда не распознал бы в ней служанку — знатная дама, никак иначе. Недаром леди Гарье выложила за этот наряд кругленькую сумму — Жнеда блистала.

Особенно если смотреть издалека. Потому что все, что касалось платья и прически, было идеальным. А вот лицо подкачало. Невеста так много плакала, что от косметики пришлось отказаться. Впрочем, опухшие веки и красный натертый нос мало из кого могут сделать красавицу. И напрасно Диана битый час хлопала по этому носу пуховкой с пудрой — кожа стала светлее, но выглядеть более здоровой так и не начала.

Поведение девушки вызывало у Ди смешанные чувства: одна ее часть хотела бы обнять Жнеду и утешить, а другая — размахнуться и влепить отрезвляющую пощечину.

Естественно, она не сделала ни того, ни другого. Хотя руки чесались, а злость вперемешку с сочувствием так и подкатывала к горлу. А иногда сочувствие, лишь с отголосками раздражения. Но уже через минуту снова возвращались злость и желание отвесить хлюпающей носом девице подзатыльник.

Так и прошло утро. И вот Жнеда стояла перед зеркалом в комнате Дианы и испуганными круглыми глазами пялилась на свое отражение.

— Госпожа, я боюсь, — в очередной раз прохныкала камеристка.

— Чего боишься? — буркнула Ди, подойдя к ней со спины.

Зеркало отразило прекрасную, хоть и зареванную невесту и кого-то лохматого с синяками под лихорадочно блестящими глазами. Нервная, бессонная ночь благоприятно не сказывается ни на чьей внешности. Плюс к этому, когда Жнеда, как вчера было обговорено, пришла в господскую спальню наряжаться, Диана и вовсе едва продрала глаза. И даже спустя два часа до сих пор окончательно не проснулась, а все, что успела сделать, это умыться ледяной водой. Какое там переодеться или расчесаться! Вот и щеголяла до сих пор нечесаная и в ночной сорочке. Привидение, ни дать ни взять.

— Не знаю, миледи… не знаю… — пролепетала невеста, прижав ладони к пылающим щекам.

За что тут же получила от Ди по рукам.

— Ну, куда ты лезешь? — проворчала она, вновь хватаясь за пуховку. — Всю пудру сотрешь.

Жнеда смущенно потупилась и проронила еще одну слезинку, которая, чтоб ее, покатилась по щеке, прокладывая на напудренной коже заметную влажную полоску. Да что там полоску — настоящую борозду!

Диана взвыла и бросилась за салфеткой.

— Я тебя умоляю: не реви. Просто. Не. Реви, — процедила сквозь зубы, пытаясь хоть как-то справиться с этим безобразием.

Горе-невеста покладисто закивала.

— Вы такая добрая, госпожа.

Недобрая, ни черта не добрая. Просто, пока она приводила Жнеду в порядок, это помогало занять не только руки, но и голову. Ну и злиться на размазанную пудру или помаду в любом случае было правильнее, чем на девушку, которую вели к алтарю со свободой овцы.

— Помолчи лучше, — шикнула на нее Диана, орудуя пуховкой.

Однако Жнеда на нервах вела себя еще хуже, чем по