Как улучшить дракона. Если он тот еще ящер - Таня Драго

Оуката поднялась, и её фигура словно выросла — даже в человеческой форме она излучала мощь и опасность древнего дракона:

— Обвинения просты и конкретны. Эта женщина, — она указала на меня когтистым пальцем, — которую мы приняли в клан как халидэлу, злоупотребляет оказанным ей доверием. Она ведёт тайные переговоры с человеческими правителями за спиной клана, преследуя неизвестные нам цели.

По залу прокатился ропот. Оуката продолжила, повысив голос:

— Сегодня она была тайно принята королевой в её личных покоях, а затем имела долгую беседу с архимагом, известным своей антидраконьей позицией! О чём шли эти беседы? Какие сведения о клане она передала? Какие обещания дала от имени Авельтан?

Я попыталась расслабиться.

Марина, это только ужасно неприятные переговоры.

Ах ты чертова альфа-свекрониха.

— Я не давала никаких обещаний от имени клана и не передавала никаких сведений, — произнесла я твёрдо. — Моя встреча с аэллэ Элеор касалась исключительно моей работы как артефактора.

— Удобное объяснение, — парировала Оуката. — Особенно учитывая, что никто из драконьей стражи не был допущен на эту "рабочую встречу". А твоя последующая беседа с архимагом? Тоже просто рабочие вопросы?

Откуда она знает?

У нее прям всюду информаторы? Во дворце? Какая прелесть. А рыльце-то у мамаши явно в пушку.

Латор поднял руку, призывая к тишине:

— Моя жена действовала с моего ведома и согласия. Её приглашение во дворец было честью для клана, а не предательством.

— С твоего ведома? — Оуката повернулась к сыну, её глаза опасно сузились. — Тогда почему совет старейшин не был проинформирован? Почему я, как мать наследника и старшая халидэла, узнаю об этом только сейчас?

— Потому что это не требовало обсуждения с советом, — ответил Латор холодно. — Моя жена занимается созданием артефактов — это её работа и её талант. Королевский двор заинтересовался её услугами — это признание её мастерства. В чём здесь измена клану?

Старый дракон с длинной седой бородой — Ворит, один из самых древних и уважаемых старейшин — прокашлялся:

— Возможно, халидэла Оуката преувеличивает опасность, но её беспокойство не лишено оснований. Слишком тесные связи с человеческим двором могут поставить клан в уязвимое положение.

Ах ты ж зараза.

Вот они, противники людей. Запоминай, Марина.

Другой старейшина, женщина с острыми чертами лица и золотыми прядями в тёмных волосах, известная своими консервативными взглядами — добавила:

— Особенно когда эти связи устанавливает халидэла, которая провела в клане меньше года. Её лояльность ещё не проверена временем.

Я чувствовала, как нарастает волна неприязни со стороны старейшин.

— Дело не только в этом визите, — продолжила Оуката, обращаясь уже ко всему совету. — С момента появления этой женщины наш наследник всё больше отдаляется от традиций клана. Он пренебрегает своими обязанностями, проводя время с человеческой халидэлой вместо подготовки к будущему лидерству. Он начинает подвергать сомнению мудрость старейшин и даже... — она сделала драматическую паузу, — даже оспаривает решения своих родителей.

Латор повернулся к ней, и я впервые увидела в его глазах тот опасный драконий огонь, который обычно он тщательно скрывал:

— Достаточно, мать. Ты используешь своё положение для сведения личных счётов. Это ты созвала совет не из заботы о клане, а из ревности и страха потерять контроль надо мной.

По залу прокатился шокированный ропот — прямая конфронтация между матерью и сыном, особенно публичная, была почти неслыханной в традициях клана.

— Как ты смеешь? — прошипела Оуката, и её человеческая маска на мгновение соскользнула, обнажив драконий оскал.

— Я смею, потому что ты зашла слишком далеко, — ответил Латор, не отступая. — Ты слепа, ты хочешь отнять у меня всех, кто мне дорог. И кажется, однажды уже преуспела, - это не было обвинением, но Оуката поняла намек на мужа совершенно точно. - Но в этот раз я не позволю. Ты — не глава клана.

— Ты тоже, — возразила Оуката с ядовитой ухмылкой. — Твой отец ещё жив.

Латор сделал глубокий вдох, и я заметила, как его пальцы сжались в кулаки. Когда он заговорил вновь, его голос был тих, но в нём звенела сталь:

— Я утверждаю, что мой отец не может занимать место главы клана, что его жена, моя мать, не может занимать место жены главы клана.

В зале повисла мёртвая тишина. То, что только что произнёс Латор, было не просто вызовом — это было формальное объявление о смене власти.

Ворит, старейший из совета, медленно поднялся со своего места:

— Халидэл Латор, ты понимаешь значение своих слов? Ты официально оспариваешь право своего отца на главенство в клане?

— Да, — ответил Латор твёрдо. — Мой отец, Ранор, уже много лет не появляется в гнезде, не участвует в делах клана и не выполняет обязанности главы. Всем нам известно его состояние. Мы годами делали вид, что ничего не происходит, позволяя матери управлять от его имени. Но это неправильно и опасно для клана. Хватит делать вид, что ничего не происходит!

Оуката выглядела так, словно её ударили:

— Ты... ты предаёшь собственного отца!

— Нет, — покачал головой Латор. — Я защищаю его наследие. Клан нуждается в сильном лидере, а не в фиктивном главе и теневом правлении. И уж точно не нуждается в твоих интригах против людей и помешательстве на чистоте крови.

Он обвёл взглядом всех старейшин:

— Я призываю совет провести церемонию проверки силы и разума. Если мой отец сможет пройти древние испытания, я немедленно подчинюсь его воле. Да что там, если он хоть слово скажет. Если нет — я официально приму титул главы клана Авельтан, как того требуют наши законы.

Старейшины зашептались между собой. Церемония проверки силы и разума была древним ритуалом, который теоретически мог быть проведён в любой момент для подтверждения права дракона на лидерство. Но