Я буду любить тебя - Кристина Ильина

— Сколько это будет продолжаться!? — заорал он, как только мы вышли и стояли уже возле его машины.

— Что именно? — переспросила я, хотя прекрасно понимала, что он говорит о моих ночных гулянках.

— Ты дурочку то не строй. Сколько можно бухать? Я смотрю твоему Андрею совсем наплевать на тебя, раз из обезьянника тебя собирают совершенно посторонние тебе люди?

— Не наплевать ему! — возразила я и, попятившись назад чуть не упала, но Ваня вовремя успел схватить меня за куртку.

— Да ты еле на ногах стоишь! И так ходить не можешь, а все туда же — бухать! Ты действительно дура....

— Сам придурок! — обидевшись на него, я развернулась и спотыкаюсь, поплелась в сторону остановки.

— Стой! Куда пошла, алкоголичка! — крикнул мне в след Ваня.

Развернувшись к нему, я показала ему фак и громко рассмеявшись, пошла дальше. Ну, точнее поползла. Не удержавшись на ногах, я рухнула на землю.

— Эй, недоразвитый! Я из-за тебя каблук сломала! — крикнула я приближающемуся ко мне Ване.

— Сколько раз просил не напиваться, когда меня нет рядом! — Ваня протянул мне руку.

— Сама встану! — я отказалась от помощи, и попыталась встать сама, но у меня ничего не получалась. Я только падала в недавно выпавший на улице снег.

На улице стоял декабрь. Было жутко холодно. Я бесконечно падала после моей очередной попытки встать, и была в снегу. Перчаток не было, руки моментально замерзли, и я престала их чувствовать. От безысходности я во весь голос закричала:

— Маркелов, ты придурок или как?! — я посмотрела на него. Он стоял и пинал ногами снег. — Помоги мне встать! — я икнула, и чуть подпрыгнула. Порция алкоголя просилась обратно.

— Сама, Ник, сама, — без эмоций произнес он, продолжая пинать белый снег. Пить же ты умеешь, а вот теперь учись вставать.

— Ну Ваня, чо ты злой такой? — я улыбнулась и вновь икнула.

— Я злой? — переспросил он спокойным голосом. — Я спокоен как удав.

— Тебе наплевать на то, что я сижу в тридцати градусный мороз в тонких шортах и осеней куртке, да еще к тому же и со сломанным каблуком на сапогах... Ты вообще головой своей думаешь? Как я теперь до дома доберусь?

— Знаешь, как то параллельно. По ночам надо дома сидеть, а не шараёбится по клубам в летних шортах. И в отличие от тебя, я думаю головой, а ты вот совсем не ей думаешь, а местом, на котором сейчас сидишь...

— Чо ты оскорбляешь вечно! Идиот! Бесишь!

— Я тебя не оскорблял еще. И встань ты уже, не позорь меня. Ты до сих пор еще моя жена. Хотя...- он замолчал и оглядев меня с ног до головы, добавил. — Жены в это время дома спят с мужем, а по ночам знаешь кто только шараебится?

— Кто? — спросила я, согревая руки своим дыханием.

— Шалавы! Ты посмотри на себя. Шорты, каблуки, да еще и пьяная. Аж блевать тянет! Вся в мать свою! Та алкашка и ты вся в неё!

Меня очень возмутили слова Вани. Моя мама никогда не пила. Сложилось такое впечатление, что сейчас он мне говорил совсем об ином человеке. Ведь Ваня прекрасно знал, что моя мама не пьет. В голову залезли мысли о том, что Ваня от меня что-то скрывает, но они тут же улетучились, когда вспомнила, что сейчас в мою пьяную голову может прийти всякий бред, и я просто не придала его словам никого значения.

— Ваня...- заныла я. — Ну помоги-ка встать.... У меня уже вся задница замерзла...- я посмотрела на Ваню взглядом бедного, несчастного котенка. Но он был холоден и продолжал стоять возле меня и смотреть на то, как я мерзну от холода.

Я сидела на снегу протянув ноги вперед и ежилась от холода. Из носа уже полезли сопли и я начала шмыгать и чихать.

— Пить еще будешь? — спросил Ваня, присаживаясь предо мной на корточки.

— Если и буду, то что? — я тряслась от холода.

— Понятно... — Ваня снял с себя кожанку и остался в одной толстовке. Накинув мне на плечи куртку, он поднял меня на руки и понес к машине.

Сев в машину, Ваня вытащил из бардачка бутылку водки, и протянул её мне.

— Пей! — приказал он.

— Ты чего с ума сошел!? Я не буду это пить! — я отвернулась от него к окну.

— Не заставляй меня применять силу! — Ваня не отставал от меня с бутылкой водки.

— Я не буду водку пить! Ты чо с дуба рухнул, у меня же сердце, и тем более я уже протрезвела. Зачем пить-то?

После этих слов, Ваня развернул меня к себе и, схватив за волосы, наклонив голову назад, стал заливать эту гадость мне в рот.

— Я навсегда отобью у тебя желание бухать, дура! Я её лечил, деньги тратил, а она пропивает свое здоровье! Алкашка! Сука!

Я кричала, вырывалась, но сопротивляться ему было бесполезно, силы были не равные. Напиток попадал и в рот и в нос. Задыхаясь и кашляя, я пыталась выплевывать попавшую часть мне в рот напитка. Но Ваня продолжал поить меня.

— Пей, сука! Ты же так бухать хотела! Так лучше со мной, а не в кабаках и клубах!

Вылив в меня полбутылки, Ваня остановился. Схватив меня за подбородок, он спросил:

— Еще пить будешь?!

— Нет, произнесла я еле слышно. Сил разговаривать не было.

— Не слышу!

Закрыв рот рукой, я потянулась к ручке на двери. Быстро открыв дверцу машины, я побежала назад.

Вернувшись в машину только через двадцать минут, я спросила у Вани, что это сейчас было. На что он мне ответил.

— Воспитательный момент. Другого выхода у меня не было. Пойми ты, дура, я не могу смотреть на то, как ты губишь себя! У тебя проблемы, не ладиться личная жизнь, так сходи по магазинам, купи себе шмотки, но не пей! Это я могу на бухаться в срачь, если у меня есть проблемы. Ника я здоровый, а ты....- он замялся, но я продолжила за него.

— Я больная...

— На голову ты больная. Прости, что был груб с тобой. Но я уже понял одно, что пока на тебя не накричишь, как следует, ты ничего не поймешь. Я прошу тебя, Ника не пей. Новое сердце не купишь, пойми ты это, — Ваня положил руки на руль.

— Прости меня...

Меня мутило, и хотелось спать. Прижавшись к Ване, я на какое-то время закрыла глаза.

Очнулась я от того, что кто-то