Найди сердце королевы - Фэя Моран

Они знают, что я никуда не смогу убежать. Гай сделал меня своей рабыней.

Любил ли он меня хотя бы одну-единственную минуту из того времени, которое мы провели вместе? Было ли хотя бы одно его слово правдой?

То, что он сделал со мной в машине, – было ли это актом любви или же мести, которую он не завершил ещё тогда, когда оставил свою кровь на моей постели и сбежал?

Глаза горят, щёки пылают, сердце разрывается, поливает кровью все мои мысли, успевшие засесть в голове. Я пытаюсь набрать побольше воздуха в лёгкие, шумно вдыхаю его через рот и ноздри, и со стороны, наверное, кажется, что я умираю. Я бы не отказалась от такой перспективы.

– Всё в порядке? – с волнением интересуется одна из проходящих мимо горничных. А подняв глаза, я понимаю, что это вовсе не горничная, а медсестра, которую приставляли ухаживать за Гаем.

– В полном, – грубо отвечаю я, а потом ругаю себя за это, понимая, что никто не виноват в том, что происходит со мной, кроме меня самой.

– Хотите, можете мне всё рассказать за чашкой кофе или успокаивающего чая? – предлагает она. – Я приехала проверить состояние Гая в последний раз. После этого можем немного поболтать.

Почему-то я не отказываюсь от её предложения. Виной тому либо моя растерянность, либо надежда на то, что разговор по душам и впрямь может помочь.

Мы входим в дом. Я ожидаю её на кухне, попросив горничную по имени Бритт налить две чашки чёрного чая с бергамотом. Она ставит их на остров, я сажусь на высокий стул, напоминающий барный.

Женщина возвращается уже спустя несколько минут. Я суетливо пытаюсь припомнить, как её зовут, но в голове сейчас столько мыслей и боли, что мне не удаётся. Я лишь опускаю лицо и пытаюсь не зареветь снова.

– Расскажите, я выслушаю. – Она кладёт нежную ладонь мне на плечо, в успокаивающем жесте поглаживая его. – Что случилось между вами и Гаем? Он был сам не свой, когда я зашла к нему.

– Он сделал меня своей женой, просто чтобы отомстить моему отцу, – отвечаю я, поражаясь тому, как холодно прозвучал мой голос.

Женщина тяжело вздыхает, но лицо явно не искажается в крайнем удивлении. Будто она вполне ожидала подобных действий со стороны Гая, и это не кажется ей чем-то чрезвычайно ужасным.

– Он сделал это ради вас, – говорит она.

– Он сделал это ради себя, – возражаю я, повышая голос. – Он ничем не лучше своего отца. Считает, что я ему принадлежу, что я его вещь и собственность.

– Люди совершают много необдуманных и порой безрассудных поступков, когда они влюблены. А Гай всегда был из тех, кто ради любимых рассечёт пополам Землю, наплевав на последствия. Отец воспитывал его кнутом, полностью отказываясь от пряника в любом виде. Гай никогда не получал от него слов одобрения, даже если делал то, чего Вистан горячо желал. Никакие удачи сына не впечатляли его. Ему хотелось больше и больше. Так что Гай рос без отцовской любви, он не знает, что значит любящий отец, и никогда уже не узнает… Но он очень любил мать. Искренне и всем сердцем. Гай не плохой человек. Плохие люди не могут так любить, как он любит сейчас вас.

Я не позволяю ей вызвать в сердце хоть каплю солидарности. Потому что хорошо помню свою жизнь до встречи с ним. Беззаботную, лишённую проблем, счастливую, хоть на тот момент я этого и не понимала. Появившись, Гай сжёг все мосты, а сейчас разрушил последнюю ещё не затоптанную дорожку, ведущую к моей прошлой жизни, к моим родителям.

Это не может быть прощено.

Я живо представляю горюющих папу с мамой. Ведь они всю жизнь опекали меня, я всегда была для них маленькой девочкой, немощным ребёнком, за которым нужен глаз да глаз. Потеряв меня, они потеряли в каком-то роде смысл.

– Не стоит пытаться вызвать во мне жалость к нему, – зло бросаю. – Я не поддамся больше на эти уловки. Любую его оплошность оправдывать плохим детством больше не получится.

– Что же вы собираетесь делать, милая моя девочка? – Женщина нежно улыбается, будто глядя на свою дурёху-дочь, которая сейчас находится в таком возрасте, что донести ей простые истины невозможно. – Неужели после такого поступка Гай полностью лишил вас способности его любить?

Я встаю, решая не допивать чай и найти для себя время на полезное, подхожу к двери.

– Мне теперь всё равно, что с ним будет. Равно как и ему было наплевать на мои чувства.

А потом я выхожу из кухни.

Как оказалось, душевная боль сильнее, чем физическая. Я нехотя вспоминаю всё, что происходило после моего побега из дома за Гаем. Многие из тех событий были явным знаком того, что он не любил меня на самом деле. Он подбирался ко мне, проникал в самое сердце с новой жаждой уничтожить жизнь моего отца. Он и слышать не хотел о моих опасениях насчёт того, что папу могли подставить.

Гай ни на секунду не переставал думать о том, чтобы нанести Кормаку О’Райли вред. Такой, что сломит его. И в качестве своей жертвы он всё ещё использовал меня, когда я думала, что месть далеко позади.

Какой же я была идиоткой.

Такие люди, как он, не могут любить чистой и беззаветной любовью. Я поняла это в тот момент, когда посмотрела ему в глаза, пока он холодно признавал, что всё это было игрой.

У меня слишком много мыслей накопилось за этот период. Особенно я стараюсь цепляться за новую, очень коварную – как раз в стиле Харкнессов – идею.

Я всё время размышляю над словами, которые сказала Зайду.

«Мне нужно дружить с ними».

Может быть, это и умно? Может быть, стоило начать с этого ещё раньше? Не забываю я и о девушках в фургоне, поэтому спускаюсь обратно под тяжёлую боль в самом сердце, которую принесло за собой признание Гая. Сосредоточиться на том, что нужно сделать, сложно, когда в голову всё лезут и лезут мысли о родителях, но я не дам им сломать меня ещё раз. Они этого не дождутся.

Гай прав. Есть только один выход. Только одна дорога, которую мне нужно выбрать. И я в голове кручу все варианты и возможные исходы, которые повлекут за собой разные по своей степени тяжести проблемы.

Итак, я думаю.

Я могу спланировать побег и