Пес Ее Высочества - Мария Камардина

Она не должна соглашаться, не должна становиться монстром, не должна убивать. Даже если Альберт и Бьорн погибли — стиснуть зубы, не плакать, не плакать! — вдогонку за сестрой короля отправится Эрик, и воины герцога, и королевские рыцари, сопровождавшие её из столицы. Она не безымянная нищенка, она — принцесса! За ней наверняка выехали, её обязательно спасут, нужно только ещё немного продержаться, потянуть время, няня ведь учила её контролировать себя…

Беттина медленно, тяжело повернулась, сглотнула слюну, ставшую горькой и вязкой, и прожгла графиню надменным взглядом.

— Это вам, старухам, всё равно кто, лишь бы мужик. Думать подобное про меня — оскорбление.

Гвиневра зло искривила губы и, глядя в глаза, проговорила несколько фраз. Перед глазами снова сгустилась красная дымка, внутренности словно огнём опалило, рот наполнился слюной, запах живого тела на миг перебил вонь перегара. Но нет, они не дождутся, она не опустится до пьяного кучера! Ах, как жаль, что нельзя сожрать сейчас эту ведьму…

А лучше не её.

Беттина глянула из-под ресниц на жениха, глубоко вздохнула и позвала — мысленно, чувствуя, как отзывается магия и непроизнесённое имя уносится куда-то в темноту.

«Приди. Я слышу твоё сердце. Я помню вкус твоей крови. Иди ко мне, милый…»

— Вэлериу, — мурлыкнула она вслух, — разве вы не можете достать своей невесте кого-то получше?

Вампир холодно улыбнулся — между губами блеснули клыки.

— И кого же вам хочется? Брюнета? Блондина?

Беттина тоже улыбнулась и медленно подняла руку.

— Его!

Вэлериу недоумённо сдвинул брови, но в следующий миг раздражённо зашипел. Повинуясь его жесту, вампирши выскользнули наружу и спустя несколько мгновений вернулись — с добычей.

— Отпустите! Уберите руки! Да отпустите же!

Гвиневра ахнула и шагнула было вперёд, но Вэлериу успел первым. Он встал напротив пленника, и тот, перестав вырываться, замер и вздёрнул подбородок.

— Что вы здесь забыли, граф?

В голосе вампира звучала явная злость. Он бы, может, и не против был отдать Генри в жертву, а вот ссориться с ведьмой вряд ли хотел. Только кто будет его спрашивать…

Беттина нежно коснулась плеча вампира и легонько сжала.

— Хочу убить его, — выдохнула она в самое ухо жениха. — Вскрыть ему горло… Вырвать сердце… Позволь мне… Он ведь тоже этого хочет…

Генри, поймав её взгляд, счастливо заулыбался и подался навстречу. Беттина знала, что Вэлериу колеблется, и продолжала шептать, тихо, ласково, а сущность внутри неё подсказывала слова и едва ли не облизывалась. Граф нравился суккубу куда больше, чем кучер, и Беттина почти не сдерживала свою силу, позволяя ей делать то, для чего она была предназначена — очаровывать. Глаза Генри остекленели, вампирши томно вздыхали и прижимались к нему теснее, а одна уже начала расстёгивать пуговицы на камзоле…

— Вэл, — напряжённым тоном произнесла графиня, — уйми своих девок. Всех четверых.

— Старая ведьма смеет называть твою будущую супругу девкой, — нежно шепнула Беттина. — Какая наглость. А вы что скажете, граф?

Генри сглотнул, не отводя от неё восхищённого взгляда.

— Матушка, — выговорил он, — это грубо. Батюшка всегда говорил вам…

— Вэл!

— Ты ведь велел ей запереть всех посторонних в доме? Сказал, что Генри очарован и может помешать обряду? Конечно, сказал, ты ведь такой умный, такой предусмотрительный… Разве она не заслужила наказание за свой просчёт?

Вэлериу кивнул — медленно, словно всё ещё сомневался, но вампирши отступили. Беттина негромко рассмеялась, шагнула к Генри, подняла руку, коснулась кончиками когтей его щеки…

Графиня вскрикнула, рванулась вперёд и, отпихнув сына, залепила Беттине пощёчину. Та покачнулась, ахнула, несколько мгновений смотрела ведьме в глаза, а потом улыбнулась и набрала побольше воздуха в грудь.

Крик взлетел под крышу, вырвался в темноту, пронёсся над кладбищем, и дремавшие на заснеженных ветвях вороны с заполошным карканьем понеслись прочь. Вэлериу охнул и зажал уши ладонями, Генри, устоявший на ногах посте матушкиного тычка, рухнул на колени. В тот же миг землю тряхнуло, часть свечей погасла, и откуда-то издалека донеслись вопли и звон оружия.

Беттина поперхнулась собственным криком и радостно подалась вперёд — за ней пришли, её спасут! — но звуки почти сразу стихли, а в руку выше локтя вцепились ледяные пальцы.

— Сильна, — прохрипел Вэлериу, оскалившись. — Но я сильнее.

Беттина испуганно вскрикнула и попыталась освободиться — безуспешно. Вампир рывком прижал её к себе, заставив уткнуться лицом в грудь, ногой отпихнул заскулившего графа и обернулся.

— Гвиневра! — рыкнул он. — Читай! А вы — взять его!

Вампирши рванулись выполнять приказ. Беттина с трудом повернула голову, но увидеть происходящее не удалось. Звон, рык, шипение, топот, вскрик — и тут же сдавленный хрип, словно кого-то схватили за горло…

Вампир хрипло рассмеялся и развернул Беттину спиной к себе.

— Что скажете, моя драгоценная невеста? Эта жертва вам по вкусу?

Первым пришёл запах, самый сладкий, самый любимый, самый родной в мире, и Беттина едва не задохнулась, пытаясь вобрать его в себя целиком. В глазах потемнело, из горла вырвалось низкое утробное урчание, и если бы вампир не держал её за локти, она бросилась бы вперёд — прикоснуться, прижаться, сорвать с него одежду, впиться губами в губы…

— Убей его, — шепнул Вэлериу, вкладывая ей в руку нож.

Беттина с силой зажмурилась, потом открыла глаза. Бьорна не могло быть здесь, но запах не мог лгать — именно он стоял перед нею в обрывках одежды и брызгах крови. Две вампирши держали его за руки, пальцы третьей сжимали горло, и кончики когтей оставили на коже тёмные царапины. Он не сопротивлялся, только дышал тяжело и хрипло, и голова то запрокидывалась, то падала на грудь, и взгляд уплывал в сторону…

Вэлериу отпустил её и встал рядом, сложив руки на груди.

— Вампиры не издеваются над людьми без надобности, — насмешливо проговорил он. — И даже над оборотнями. Он не почувствует боли, но вампирьи чары держатся недолго. Лучше поспешить.

Вампирша отпустила горло пленника, усмехнулась и обеими руками рванула и без того разодранную рубашку. Бьорн негромко застонал, клочья ткани полетели в снег, Беттина всхлипнула и изо всех сил стиснула рукоять ножа. Вся её суть рвалась вперёд, голод обжигал, речитатив графини за спиной стал резче, быстрее, злее. Ноги дрожат и заплетаются, ей так хочется броситься ему на шею, обнять, расцеловать, потому что он жив, он пришёл её спасти!..

А она убьёт его.

Запах его тела