Замужество Изабель - Шейла О'Фланаган

(Сальвадор Дали, 1931)

На мне было платье, сшитое два года назад собственными руками. Небо на востоке только-только начинало розоветь в лучах восходящего солнца. Четыреста двадцать жемчужинок весело сверкали на корсаже, длинная юбка вздымалась и шелестела на легком ветерке.

Тим стоял под яблоней в темно-сером костюме и с цилиндром в руках. Он мне улыбался.

Отец О'Брайен держал в руках старый служебник – тяжелую книгу с золотым обрезом и в перламутровой обложке. Он обратился к нам с торжественной речью.

– Тим, берете ли вы эту женщину себе в законные супруги? Чтобы любить и хранить ее в счастье и беде, в бедности и богатстве, с этого дня и до конца жизни? – спросил он.

– Беру, – ответил Тим. – То есть я собирался ее взять, но вы сами посмотрите на нее, отец О'Брайен!

И отец О'Брайен на меня посмотрел.

– Как вы думаете, – продолжал Тим, – разве можно жениться на женщине, которая так одета?

Я в ужасе взглянула на себя и громко вскрикнула. Жемчужинки падали с моего платья одна за другой и почти все уже валялись в траве. Само платье постепенно меняло свой облик и наконец превратилось в старые застиранные тюлевые занавески, которые мать выбросила много лет назад.

– С ней нельзя иметь дело! – воскликнул Тим. – С чего это я должен тратить свою жизнь на женщину, которая даже не умеет как следует одеться?

– У вас веская причина для отказа, – произнес отец О'Брайен.

Мне хотелось крикнуть, что это ошибка, что на мне прекрасное платье, но язык меня не слушался, и я не смогла произнести ни слова.

Рядом с отцом О'Брайеном стояла Барбара Лейн. Она была одета в платье, купленное мной в универмаге, и выглядела в нем потрясающе.

– Ничего страшного, – сказала она. – Я выйду за него замуж. Не беспокойся, Тим. Все будет хорошо. – Она поцеловала его в губы, и я не нашла в себе сил ее остановить.

– В таком случае, – сказал отец О'Брайен, захлопывая служебник, – что Господь соединил, то людям не разделить.

– Нет! – пронзительно взвизгнула я. – Нет!

Вся дрожащая, с бешено бьющимся сердцем я села на кровати. Сон был до ужаса реальным! Я обхватила себя руками и постепенно возвращалась к действительности. Это только сон, говорила я себе. Нельзя так нервничать, а то в следующую ночь приснится еще что-нибудь, похуже. Впрочем, это не нервы, вслух сказала я себе и быстро вскочила с кровати. Это все поздняя еда, слишком много сладкого и острого на ночь. Мне захотелось, чтобы с этой чертовой свадьбой поскорее было покончено и чтобы я наконец благополучно вышла за Тима, и у меня больше не было бы причин для беспокойства.

В комнату зашла Алисон.

– Ты встала? – спросила она. Я начала притворно зевать.

– Только что.

– Поторопись. Отец обещал подбросить в город, если мы будем готовы к девяти.

Мы с Алисон сегодня собирались за покупками. Это бесконечное хождение по магазинам мне уже начинало порядком надоедать: казалось, все уже закуплено, и вдруг обнаруживалось, что не хватает какой-нибудь мелочи. Но сегодня мы шли за важной вещью: за туфлями для Алисон.

К свадьбе я ей сшила замечательное платье из красного бархата, с длинными рукавами и глубоким вырезом на шее. Оно было закончено вчера поздним вечером. Примерив его, она заявила, что теперь ей нужны туфли точь-в-точь того же оттенка, что и платье.

Мне так и не удалось избежать спешки с приготовлениями к свадьбе.

– Столько суеты, – жаловалась я Алисон. – Нам надо было устроить свадьбу в Мадриде.

– Скучаешь по Испании?

– Иногда. Мне очень не хватает моей работы и тех, с кем работаю… – У меня задрожал голос. Я вспомнила их всех и начала себе представлять, что они делают в такой поздний час.

Габриэла и Альфредо скорей всего сидят перед своим огромным телевизором с плоским экраном, а их дети спят наверху.

Магдалена и Алехандро ужинают.

Луис и Анна. Или Мария. Или Карлотта. Или Кончита. Ну в общем, Луис и еще кто-то, не знаю, что делают.

Бриджет и Томас сражаются со своими домашними заботами.

Барбара и Нико собираются в Севилью…

– Ты жалеешь, что вернулась домой? – Голос Алисон вторгся прямо в картину Барбары и Нико, рука об руку шагающих по улицам Севильи.

– Нет, – твердо ответила я, отгоняя от себя этот образ. – Просто мне хочется, чтобы все шло без спешки.

Я не думала, что покупка туфель займет столько времени. Стремление Алисон к совершенству превосходило всякие разумные пределы. Мы взяли с собой лоскуток только что сшитого платья и прикладывали его ко всем понравившимся нам туфлям.

– Ты никогда не добьешься абсолютного совпадения, – говорила я ей, когда мы выходили из очередного магазина. – Ничего страшного, если оттенок будет немного другой. В конце концов, всегда можно купить черные туфли.

– Не дури. – Она решительно подошла к продавщице и замахала у нее перед носом бархатным лоскутком. – Оттенок не такой уж и сложный.

У меня начала болеть голова. Может быть, от постоянного мелькания перед глазами цветных пятен. Когда я появилась дома с готовым свадебным платьем, мать решила, что теперь у меня хватит времени сшить что-нибудь и для нее. Так что все последние несколько недель я кроила и шила нон-стоп.

– А как тебе эти? – спросила Алисон, указывая на ярко-красную пару.

– Очень милые.