Романовы forever - Анна Михайловна Пейчева

– Абсолютно.

– Вы раскроете нам технологию превращения свинца в золото?

– Раскрою. В обмен на Николаса. – Мелисса по-матадорски выпрямилась и скрестила руки на груди.

– Сеньора премьер-министр! – Посол, хватаясь то за упавший стул, то за стол, то за коленки Мелиссы, кое-как занял относительно вертикальное положение. – В таком случае, я должен срочно выйти. И не только потому, что надрался как корабельная крыса, упавшая в бочку с ромом, и теперь мне срочно нужно в туалет. Я должен связаться с королём! Лопни моя печень, если он не согласится!

И дон Карраско, покачиваясь, как юнга в первом плавании, скрылся за дверьми кабинета.

Мелисса нетрезвым голосом дала команду отключения камер и с наслаждением затянулась «Смертельной».

Конечно, Луис согласится. Он не может не согласиться на неограниченное богатство, дающее ему возможность провести любую завоевательную кампанию, какую он только пожелает. Король Испании поумнее графа Вяземского будет.

Главное, что Мелисса сумела избежать прямого участия России в испанской агрессии, так ведь? А потом она придумает, как остановить Луиса. Пусть он сначала проверит формулу, убедится в её эффективности, отпустит Николаса, начнёт налаживать производство золота из свинца – вот тут-то Мелисса и вмешается. Может, коронационного мороженого со вкусом щей в красную тинктуру тайком подмешает, или ещё что придумает.

Премьер-министр смяла окурок в пепельнице и задумалась: интересно, зачем Николас вообще сунулся в эту Испанию? А, кажется, Константин Алексеевич упоминал про редкие саженцы, из которых он будет варить херес, что-то в этом роде.

Кстати о хересе! Нетвёрдой рукой Мелисса вылила остатки скотча в свой бокал. Чёрт возьми, она имела сегодня полное право "замутить шторм в трюме". Кто, спрашивается, только что вывел из политического шторма российские военные корабли? То-то же.

Глава 17. Встреча в семейном ресторане

– Ладно, а как тебе вот этот фасончик?

– Если честно, ваш'величество, это платье больше похоже на мешок из-под муки. Но я правда совсем не разбираюсь в женской моде!

Столыпин беспомощно оглянулся в поисках консультанта. Вокруг разбегались бесконечные ряды вешалок с одеждой, вздымались обувные стеллажи, вырастали похожие на фантастические пальмы стойки с сумками – и ни одной живой души. Семён со своей начальницей словно оказались на необитаемом острове в параллельном мире, созданном безумным демиургом-фанатом телепрограммы "Правильные туфли ". В общем, кем-то вроде Ангела Головастикова.

Всю одежду Семёну всегда покупала мамочка, сам он только заказывал себе в Интерсетке всякие забавные галстуки. Поэтому в бескрайнем пассаже Ламановой обер-камергер чувствовал себя до крайности неуютно.

Но – делать было нечего. Если её величество изволили отправиться за покупками, чтобы снять стресс и "потому что уже осточертели эти проклятые джинсы и футболки из спортивной сумки" – значит, нужно было беспрекословно повиноваться. Столыпины служат Романовым до конца, всегда: во дворце, на поле боя, в ссылке, даже в примерочной "Ламы".

– Мешок из-под муки? – Екатерина Николаевна нахмурилась, и Семён запаниковал. Как он только посмел ляпнуть такое! Думать надо было прежде, чем говорить! – А знаешь, ты прав. Прямой покрой не для меня. Плечи широкие, и выгляжу я в этом платье как бочка. Примерю что-нибудь с пояском.

Начальница скрылась за бархатной занавеской, и Столыпин вытер пот, выступивший на лбу. Уф, пронесло.

Спустя сто девяносто шесть мучительных минут обер-камергер выбрался из "Ламы", нагруженный пакетами из переработанного картона. Екатерина Николаевна шествовала впереди в одном из своих новых платьев, подчёркивающих талию: длинное, из светло-коричневого шёлка в горошек. На русых кудрях красовалась шляпка в тон, которую ей напечатали в пассаже на трёхмерном принтере в подарок за крупную покупку.

Гордая осанка, лебединая шея – в элегантном наряде Екатерина Николаевна наконец-то стала похожа на истинную Романову, аристократку высшего уровня, императрицу всероссийскую. Грустный парадокс! Это магическое превращение произошло именно сейчас, когда она навсегда покинула Зимний.

Столыпин, плетясь позади начальницы с хрустящими сумками по ветреному Невскому, уныло вспоминал прошедшие дни: тяжелые, давящие, беспросветные. Екатерина Николаевна в самом деле находилась сейчас в серьёзном стрессе, и было от чего.

Ну, прежде всего, сокрушительным провалом обернулось собеседование с председателем правления Русско-Балтийского завода. Семён повсюду сопровождал свою богиню, как он про себя называл Екатерину Николаевну, – пришёл и на встречу с Шидловским. Сел тихонько в углу громадного кабинета, оформленного наподобие салона представительского "русско-балта": кресла, стилизованные под простроченные автомобильные сиденья, окна обтекаемой формы с самыми настоящими "дворниками" и сложной формы стол, в конструкции которого нашлось место и для спидометра (стрелка застыла на цифре "370"), и даже для гоночного руля.

Кажется, тот угол, где расположился Столыпин, должен был символизировать багажник, поскольку Семён оказался в компании журнального столика-домкрата и кулера для воды в виде огнетушителя, а нижняя часть обер-камергера утонула в чём-то вроде мягкого запасного колеса.

Шидловский же вместе со своими бакенбардами восседал под выпуклой зелёной ромашкой – фирменным логотипом РБЗ. Не нужно было гадать на лепестках, чтобы понять: Владимир Михайлович настроен мстительно. Выражение его лица ясно давало понять: "не любит". Глаза поблескивали из бакенбардов, как дуло снайпера из придорожных кустов.

Не успела Екатерина Николаевна и рта раскрыть, как председатель припомнил ей все её грубости: и "я на ваш завод больше ни ногой", и "не хочется возвращаться на бывшую работу", и "выкручивайтесь сами". Эта игра в бумеранг богине очень не понравилась – Столыпин, по-тюленьи вывалившись из кресла-колеса, едва сумел задержать её в дверях кабинета.

Пока Екатерина Николаевна греческой статуей стояла у выхода, Семён рысцой подбежал к Шидловскому, принёс многословные извинения от имени начальницы и в конце концов уломал главу завода – Романову взяли на службу. Правда, всего лишь онлайн-консультантом, а не телефонным операционистом, как раньше.

Поползли трудовые будни – с той же скоростью, с какой загружались виртуальные страницы в первые дни существования Интерсетки.

Генри целыми днями пропадал в Зимнем, пытаясь собрать компромат на Ангела, а его супруга вместе со своим верным помощникам пропадали от тоски в крохотной комнатке, обклеенной рекламными плакатами последних моделей автомобилей. С каждого постера на несчастную Екатерину Николаевну смотрел её бывший бойфренд Джим – лицо "русско-балта": квадратная челюсть, международный загар, небрежно-стильная причёска. Изредка пищал компьютер, сообщая о желании очередного клиента пообщаться; больше ничего примечательного в комнатке не происходило. Ни один папарацци не заглядывал в окно; только нелюбопытные голуби бродили по подоконнику.

– Сидим тут как в пещере, – спустя несколько дней пожаловалась обер-камергеру богиня, стараясь не смотреть на самодовольную ухмылку Джима. – В колл-центре я была в центре событий, мы с девчонками сплетничали, пили берёзовый сок, прятались от начальника отдела… Ох, Семён, я так скучаю по