Вы (влюбитесь) пожалеете, господин Хантли! - Екатерина Ильинская

«Ах, это был замечательный день! Я никогда не чувствовала себя такой живой! И если улизнуть из-под опеки брата так легко… То я могу сбежать с Филиппом и обвенчаться тайком. Он сказал, что это возможно, раз я такая смелая. Эти мысли страшат и будоражат воображение. Неужели придётся пойти на столь решительный шаг? Но верить в счастливый исход становится всё сложнее».

«Мысль о побеге кажется всё привлекательнее. Мы, наконец, сможем быть вместе без советов и решения других людей, а репутация… Она не пострадает, ведь мы сразу же обвенчаемся. Наоборот, это будет очень романтично. Брат когда-нибудь поймёт, что я сделала правильный выбор, а он ошибался».

«А вдруг Эрнет прав? Нет, не так! Он, конечно, неправ, но и не желает мне зла. Надо поговорить ещё, может, он прислушается».

«Филипп видит, как тяжело мне решиться, что сомнения продолжают терзать душу, и отговаривает от разговора. Боится, что я случайно выдам Эрнету наши планы, и он сумеет помешать. Снова! Я обещала быть осторожной. Завтра. Я поговорю с братом завтра, и если он и теперь меня не поймёт…»

«Ещё раз сходить к Вальде вместо того, что вести бессмысленные разговоры с Эрнетом, было прекрасной идеей! Ах, я думала, что нельзя любить сильнее, но Филипп снова доказал, что у настоящего чувства нет границ, и что он понимает меня лучше всех. Итак, разговор не поможет! Бежать надо сегодня же. А Эрнету, я оставлю записку. Или не оставлю. Вальда говорит, что он всё равно не поймёт».

«Решение, наконец, принято, а на душе спокойно. Скоро всё встанет на свои места по воле Ошура и Ины».

«Сегодня ночью мы уедем. Мне горько оттого, что брат не понял и не поймёт меня, но я должна сама идти к обещанному богами будущему. Гадалка была права: впереди ждёт счастье, и я собираюсь его заполучить!»

На этом записи в дневнике заканчивались. Дальше шли траурно белые страницы, которые я бездумно листала, не чувствуя ничего, кроме оглушающей пустоты. Пока не дошла до последней, к которой были прикреплены газетные вырезки.

«Элеонора Хеммерли найдена мёртвой… Траур по жене… Самоубийство… Похороны…»

* * *

Я села на кровати, обняла колени и уставилась в окно, за которым царила ночь. Такая же ночь была и у меня в душе. Как легко задурить голову девушке, как легко управлять её мнением, как легко направить на ложный путь. Наверняка Филипп испугался, что Эрнет переубедит Элеонору, поэтому отвёл её к гадалке. И та, зная всю историю, умело сыграла на чувствах девушки, которая хотела верить в собственное счастье больше, чем в разумность братских доводов. И наверное, Хантли прав: если бы в газетах печатали критические статьи о работе Вальды или было проведено какое-то расследование… Но ничего не было.

Я протянула руку и взяла с тумбочки артефакт, нажала маленький камушек, активирующий запись, и положила рядом с собой. В пустоту, которая образовалась на месте моей души, один за другим падали слова незнакомых гадалок с экспериментов, допросов и просто бесед. Кто сознательно продал свой дар с максимальной выгодой, кого-то вынудили к тому обстоятельства, кто-то заставили шантажом. Несколько человек действительно верили в то, что имеют дар, но проваливались на проверках, и по их ответам я понимала, что нити Ошура они не видели. Голос Хантли, разговаривающего с такими заблуждающимися людьми, был гораздо мягче, чем, когда он говорил с теми, кто обманывал намеренно. Но как бы то ни было, все опрошенные либо откровенно врали клиентам, либо озвучивали свои догадки, не имеющие к воле Ошура никакого отношения.

Слова падали и падали в пустоту, оставляя меня почти равнодушной. Или просто я пересекла уже болевой порог? Артефакт за артефактом. История за историей. Обман за обманом. Звуки кружились вокруг меня, кружилась голова, и кружился мир, который оказался совсем не таким, как я себе представляла. И я погружалась в какое-то бесконечное одиночество.

Стало казаться, что я вообще единственная, кто слышит Ошура и осталась верна ему. Что все другие люди только получают выгоду, прикрываясь именем его.

Это в моей жизни был отец, который много лет использовал дар во благо, и не скрывал, когда и почему отказался от способностей. Это у меня была сестра, которая предсказывала время от времени погоду или хороший урожай яблок, но не помышляла о том, чтобы сделать из этого источник нечестного дохода. Это мне достался салон предсказаний и знания Таты, которая тоже сохранила дар до самой смерти. Это я никогда не обманывала клиентов и не представляла, как такое возможно. Но оказывается, того, что я знала, было слишком мало, чтобы судить обо всех остальных. Мне просто повезло.

А Эрнету нет.

И если рядом со мной оказывались только порядочные люди как наделённые, так и не наделённые даром, то ему судьба подкинула всех проходимцев этой страны. И думаю, окажись я на его месте, тоже могла поверить в то, что дара Ошура не существует вовсе, а те, кто об этом говорит, в лучшем случае искренне заблуждаются.

'— А… Что должно произойти… чтобы вы поверили, что какая-нибудь гадалка действительно обладает даром?

— Не меньше, чем чудо. Но в них я, увы, тоже не верю'.

Да, пожалуй, после такого даже чуда будет мало. Да и что такое одно чудо в масштабе стольких разочарований?

Я упала головой на подушку и закрыла глаза.

«А, да ни на что я уже не надеюсь…»

И я тоже ни на что больше не надеялась.

Глава 61

Эрнет Хантли

Дела в Брейвиле шли неплохо, до тех пор, пока перекрашенная канарейка Вероники Нэвис не принесла письмо.

Логика подсказывала, что ждать хороших новостей от женщины, которая изменила внешность, документы и проникла в чужой дом, якобы для встречи с возлюбленным, было по меньшей мере опрометчиво. Оставалось понять, насколько всё ужасно на самом деле.

Птица билась в окно. Пришлось отложить папку с компроматом на мэра Рейвенхилла и распахнуть створки, чтобы забрать послание. До окончательного разоблачения Гудиса Панса оставалась буквально пара встреч и получение нескольких важных документов, после чего тот точно не сумеет оправдаться. И это неожиданное письмо могло смешать все планы. Приходилось надеяться, что проблему Вероники можно решить деньгами и старыми связями.

Не повезло.

'Господин Хантли!

От всей души приветствую Вас и желаю доброго здравия. Не думала, что мне придётся просить об услуге большей, чем Вы уже мне оказали, но ситуация безвыходная. Начну с