Королевская кровь-12. Вороново сердце. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

молнии. Никак не подойти было к нему — и тогда Красный, ударив мечом в землю, расплавил породу под ногами бога-кузнечика, заставив его опуститься в лаву чуть ли не по пояс. Вцепился снизу во врага великий огнедух, терзая его, погружая глубже. А затем, когда Омир зашипел-заорал от бессилия, Красный ногой выбил у него из рук копье, и вспорол ему грудь, проворачивая меч, уничтожая сердцевину, суть, средоточие силы врага. Распахал тело пополам и оторвал клинком башку.

Когда жизнь во враге затихла, Воин-огонь, схватив останки, погрузился вместе с ними в самый центр планеты, туда, куда мог из всех богов проникнуть он один. Красный погрузил тело уже мертвого противника в ядро, и там, под действием чудовищной силы тяжести и температуры, оно распалось на фракции, на составляющие, на атомы и волны, из которых состоит все во вселенной, и стало постепенно встраиваться в Туру.

* * *

Мастер лежал слепой, обессилевший, умирающий — и слышал, как тяжело, шатаясь, пытается подняться его противник. Еще пара мгновений — и метнет он вновь диск или ударит хлыстом, выбивая из Четери жизнь.

— Чет! — закричала вдалеке женщина голосом Светланы. — Четери!

Заплакал-замяукал ребенок, так тихо, будто привиделось ему. Пошел дождь — словно Матушка издалека хоть как-то пыталась помочь своему сыну.

«Ты еще можешь биться, — сказал у него в голове голос Мастера Фери. — Ты еще не мертв».

И вспомнилось, как под таким же дождем давно-давно, в другой жизни, сдавал он урок Мастеру Фери и с закрытыми глазами уклонялся от сотен стрел, пущенных товарищами. Но тогда он был цел и самоуверен — что он может теперь, поверженный и слепой?

Раздался свист круглого клинка — и рука с фисой сама дернулась, распарывая сковавшую Мастера сеть, закрывая горло. Клинок Нервы застрял в перчатке Веты-Океана. Раздался свист второго клинка — и агонизирующее тело все равно отреагировало: Четери перевернулся на спину, лезвие срезало кожу с живота и улетело дальше.

Забулькала в носоглотке кровь от разрезанного носа. Звуки становились яркими, объемными.

«Дерись! — услышал он слова, которые орал Тротту, которые ему самому орал Мастер Фери. — Даже с потрохами наружу дерись!»

Раздались тяжелые шаги — враг подволакивал ногу, шагал вперед медленно, сотрясая землю. Четери, пытаясь выиграть время, пополз прочь, корчась от боли, прочь от настигающих шагов. Попробовал вызвать клинки — не вышло, не было сил. В пахнущей кровью темноте подтянул ноги, пылающие от огня второй сети, вспорол ее фисой.

Враг ударил по спине хлыстом, и Чета выгнуло. Застучало сердце безумно, зло. Сложились в общую картину все звуки, запахи, вибрация и шелест. Следующий удар бича он не пропустил — перекатился вбок, уходя от него. Сердце гудело боевым барабаном, пробиваясь сквозь боль и бессилие. Он прислушался и выдохнул. И отступили грохот далекой битвы и все мешающие шумы. И мир вокруг обрел плотность и вязкость.

«Ты еще не мертв!» — грохотал в его голове голос Мастера. И тысячеголосое эхо откликалось ему.

Четери вскочил на ноги. По хрусту деревьев и скал, по движению воздуха ощутил он бросок Нервы — и встретил его лезвиями фисы, и тут же пошел вперед, сжимая в одной руке круглый клинок противника. Услышал шелест сетей — и располосовал их фисой, ощутил гудение бича — и срезал его оружием врага, упав на колено от силы удара, впечатавшись рукой в озеро, где вода смешалась с его кровью.

Там крутилась водоворотом его вита, смешанная с силой Белого и Синей, и Четери позвал — и вытащил оттуда прохладный клинок из своей собственной жизненной силы. И, отбив очередной удар, бросился вперед.

Ему почти невозможно было дышать — и на грани жизни и смерти танцевал он с невидимым врагом, который тоже боролся сейчас за жизнь. Мастер Четери слышал бой учебных барабанов и свист клинков и понимал, что он не один — вместе с ним шли вперед тысячи Мастеров, шли как один Мастер, растущий от учителя к ученику, шли их опыт и умения, воплощенные в нем: как будто все они, все готовились к этому последнему бою, — и сам Чет, как последнее звено этой тысячелетней цепи, бился сутью своей, танцуя на кончиках пальцев, кожей ощущая, куда ударить, как уклониться, куда ступить.

Против него билась тьма многорукая, многоопытная — но Нерва был сильно ранен, и двигался он медленнее.

Тело горело, и Четери понимал, что нужно завершать бой сейчас, иначе в любой момент может он рухнуть уже навсегда. И потому он, решившись, прыгнул ввысь, разворачиваясь на лету, и, уводя клинок из воды и крови от шеи Нервы, отвлекая его, обманным движением метнул круглый. Тот врезался в плечо врага, перерубая ему руку — а Четери, опустившись почти вплотную к богу-пауку, позволил ему пробить себе грудь — прошло острое основание круглого клинка лишь чуть в стороне от сердца, наполнив кровью легкое — а сам вскрыл грудину противника лезвиями фисы, провернул ее с усилием, оставляя внутри, и подсек Нерву под ноги, роняя его на землю. И услышал, как фиса Веты-Океана взорвалась внутри старого противника тысячами осколков поверженного мира.

Четери с улыбкой слушал, как выгибается в агонии его враг. Склонил голову в знак уважения, и пригвоздил его к земле клинком из своей крови и воды. А сам ступил два шага в сторону и тоже упал под пронзительный женский крик. И съежился, уменьшаясь на глазах, уходя в красное озеро, уходя на глубину.

Там, на глубине, обняли-оплели его хрустальные побеги терновника, погружая в саркофаг, и бережно подняли на поверхность.

* * *

Красный долетел к агонизирующему Нерве тогда, когда терновник уже принял Мастера в свои объятия. Бог войны поклонился в сторону саркофага и подошел к поверженному врагу.

Бог-паук, почти вернувший человеческие черты, смотрел на него молча. Из развороченной груди его тек темный туман, и дыра увеличивалась, словно осыпаясь внутрь. Текла тьма и из ноздрей, и из ушей его. И инсектоидные глаза мутнели.

Нерва открыл рот и впервые за многие тысячи лет произнес слова на чужом языке.

— Как зовут того, кто поверг меня? — проскрежетал он.

— Четери, — ответил ему Красный. И Нерва сложил руку в странный жест — сжав пальцы, прижав их к груди. Словно отдавал должное врагу.

— Ты черен, как зло, — сказал ему Красный, — и я слышу крики миллиардов живых существ, что ты погубил. Но ты великий боец, и я окажу тебе последнюю честь, прежде чем убить тебя. Передай мне свое искусство, воин, и я обещаю, что бойцы