Королевская кровь-12. Вороново сердце. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

— И дети вас оставили? — тяжело осведомился Вей Ши, все смотря на Амфата, который выглядел, как любой воин, павший в бою. И сейчас он был вовсе не смешон и не нелеп.

— Как же не оставить, эфенби? — удивился старик Балгур. — Слово старшего — закон. Мы-то надеялись, что нас трогать не будут. Зачем мы кому нужны? Заперлись и сидели тихо, как совы днем. И терновник нас прикрывал, — он отвесил слабый поклон в сторону лозы. — Я в окно подглядывал — но они ж, как по улице пошли, дома стали поджигать, ставни выбивали тварями своими и горящие факелы туда бросали. Соседи орут, на улицы выбегают, а эти нелюди их охонгами давить… Я думал, уж конец нам. А тут гляжу — Амфат выходит: лук за спиной, колчан на поясе, весь оружием увешан, меч едва волочет. Я чуть от удивления не рухнул… нет, он богатырем был, но ведь и ходил-то не каждый день, куда полез? Шатается стоит, стрелу прилаживает… Те, как его увидели, — со смеху покатились, стрелять стали. А он крикнул: «Отец воинов, я столько лет прославлял тебя, отдай мне долг, дай мне один последний бой!», — лук натянул — и сбил стрекозу-то первую. Тут смех и прекратился. Расстрелял лук, сам уже стрелами утыканный, начал ножи метать. А потом с мечом пошел вперед. Там уж драконы дым заметили, прилетели — но не успели. С мечом так и пал он, эфенби. Считай, не Амфат, так всех бы нас пожечь успели.

— Спасибо, — сказал Вей Ши после паузы. Наклонился, поднял тело деда Амфата и понес его в дом. — Спасибо, — повторил он уже тише, склонившись к падшему воину. — Помогли мне твои ножи, феби Амфат.

— Куда ты его, мальчик? — окликнул его в спину Балгур.

— Не знаешь ли ты, — обернулся Вей, — где похоронена его семья?

— Ой далеко, — покачал головой старик. — Жил он в оазисе Ви́на, что у красных скал, в трех днях отсюда на закат.

Невозможно было сейчас развести погребальный костер — так силен был ветер. Вей, как в саван, завернул тело в пестрое лоскутное одеяло, на котором было вышито нежное «Мужу Амфату, свету моего сердца», и отнес павшего воина туда, где еще светился, едва покрытый темной пленкой, лавовый провал, разрезавший улицу у храмового холма. Гвардейцы несли оружие старика, следовали за принцем старички и старушки, склоняясь под порывами ветра. Они шли хоронить соседа Амфата, любившего раскурить кальян, поесть лепешек с медом и поболтать — и они шли хоронить великого богатыря Амфата, который защитил их, получив от Красного право на последний бой.

У провала Вей опустил тело в лаву — и туда же отправилось оружие старика. Только меч оставил Вей Ши — чтобы отнести к могиле жены Амфата, его любимой Камили, чтобы хоть так соединились они после смерти. Запели соседи погребальную песнь на языке Песков.

И уже когда стихия Красного приняла тело своего великого воина, Вей увидел, как возвращаются к городу Четери и его чудовищный враг, лишившийся паучьего тела и вставший на две ноги.

* * *

Когда рухнул Четери-великан, Четери-сразивший-бога, а затем исчез из виду, ахнули, закричали, заплакали все, кто наблюдал за боем. Осела у стены дома Светлана, глядя на кровавое озеро, посреди которого рассыпа́л солнечные искры хрусталь, рванулись со всех сторон драконы — но удары ветра заставляли их приземляться, уходить вниз. Лишь Нории сумел подняться в воздух, унося на спине Ангелину и оставляя у двух хрустальных саркофагов Александра Свидерского и Матвея Ситникова. Вскинулся Вей Ши, вместе со стариками следивший за боем от лавового провала, но увидел улетающего Владыку и остался на месте. Километров сорок было до места, где пал Мастер, и пока Вей добежит, Владыка успеет и долететь, и вернуться с Мастером — живым или мертвым.

* * *

Далеко от Вея, в родном его городе Пьентане, под разросшимися кронами деревьев, ставшими для дворцовой территории щитом, на мягкой траве открыла глаза Каролина Рудлог. С небес шло золотое сияние, а вокруг один за другим приходили в себя царедворцы и члены императорской семьи Ши.

Цэй Ши, наследник престола и отец Вея, первым после появления чужих богов на Туре вышел в простой одежде на полянку перед семейным павильоном, опустился на траву, скрестив ноги, и закрыл глаза, погружаясь в медитацию. Выходили за ним следом жены и дети, родные и близкие, придворные и слуги — и все опускались на землю, повторяя за императором слова молитвы Желтому первопредку. Не все из них могли ощущать стихийные потоки и гармонизировать их, но читать молитвы могли все.

Цэй Ши с помощью духа Колодца закрыл от разрушения Пьентан. И пусть он не был коронован и не вступил в полную силу — два стихийных духа, пьентанский и менисейский, смогли так уравновесить землю Йеллоувиня, что трещин по ней прошло куда меньше, чем в других странах.

Каролина Рудлог, к которой со Святославом Федоровичем приставили охрану, сначала ощутила мягкие, словно прекрасная музыка, невидимые волны, и завороженно пошагала в сторону императорского павильона под встревоженные оклики отца и Сениной. Те последовали за ней, посмотрели, как она опускается недалеко от принцессы Юнлинь, и сами сели в стороне.

Каролина закрыла глаза, присоединившись к молитве Желтому, — а когда молитва затихла, младшую Рудлог мягко вытолкнуло в какие-то иные сферы, неподвластные и непонятные ей. И там она с благоговением и восторгом наблюдала за битвой богов. Казалось ей, что она где-то уже видела это сражение, силуэтами, образами, — но не могла Каролина вспомнить где и как. Теперь силуэты обрели плоть и цвет и превратились в гигантов, ужасающих и прекрасных.

Видела она и то, как стал Четери равным богам, и бой его наблюдала, — и с болью ждала, когда ее рисунок станет реальностью.

Наверное, момент, когда Четери сумел поразить прекрасного в своей жестокости, пропитанного злом, умелого противника, и заставил ее принять свой дар. Дар, который способен изменить судьбу целой планеты.

* * *

Светлана в окружении родных обессиленно сидела у стены дома и смотрела на красное озеро — туда, где от сотрясания земли гуляли кровавые волны, а посреди них, ловя редкие солнечные лучи, рассыпало блики что-то похожее на кусок хрусталя. Никак нельзя было разглядеть, что это, — так велико было озеро, сейчас полное крови ее мужа.

Далеко за озером,