Невеста-сорванец - Кэтрин Коултер

— Да, она очень мила. Но вряд ли влезет в вашу спальню через окно. Советую вам забыть об этом. Но к делу. Видите ли, у моей жены совершенно нет вкуса. И одеваться она не умеет.

— Понятно. Господи, а я и не знал. Каждый раз при встрече я поражаюсь, насколько округлы и белы… э… пожалуй, мне лучше остановиться… Могу только добавить, что она прелестна, и на этом закончить.

— Это потому, что я ее одеваю, — пояснил Дуглас.

— Ваши слова будоражат воображение.

— Только не позволяйте ему будоражиться слишком сильно.

— Да, подобное заявление может раздуть уголья мужской страсти. Но она действительно прелестна… ладно, я слишком разговорился. Так вам не нравится манера Мейбеллы одеваться? Или моя?

Дуглас выпрямился, сжав коленями руки.

— О нет, ничуть. Дело в Корри. Беда в том, что Корри, подобно моей жене, представления не имеет о красивой одежде. Когда моя жена сказала, что сама поговорит с Мейбеллой и даст несколько советов Корри, я понял, что, если хочу предотвратить очередное несчастье, придется приехать самому и позаботиться обо всем. А теперь, если позовете Корри, я расскажу, что ей следует носить. Ну, понимаете, цвета, покрой, моды и тому подобное. Разумеется, если вы хотите, чтобы она блистала в Лондоне.

— Естественно, — согласился Саймон, часто моргая. — Лично я всегда считал, что Корри довольно мило одевается. Совсем как ее тетушка, особенно когда не надевает свои знаменитые штаны. Ну разве не странно, что все ее наряды — светло-голубые, в точности как у Мейбеллы? А сапожки начищены до блеска, во всяком случае, так было в тот раз, когда я невзначай их заметил. Но возможно, с тех пор прошло много времени. Я нечасто замечаю чужие ноги, как вам известно.

— Совершенно с вами согласен. Ее штаны действительно превосходного покроя и стиля. Но дело в том, что Лондон — большой город и очень отличается от провинции. Молодые лондонские леди не носят сапожек, не говоря уже о модных мужских штанах. Надеюсь, вы помните?

Саймон откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и глубоко вздохнул:

— Да, помню, даже слишком хорошо. Десять лет назад Мейбелла потащила меня в Лондон якобы посмотреть на полет воздушного шара. Я был тронут ее попыткой угодить мне. Поверьте, Дуглас, зрелище было поразительным, и, боюсь, я увлекся. Только через шесть недель я сумел вернуться домой… и за все эти тоскливые, нудные дни смог увидеть воздушный шар всего один раз. Хотите сказать, что придется снова ехать в Лондон?!

— Придется. Но к сожалению, вряд ли полеты воздушных шаров будут продолжаться. Осенняя погода непредсказуема, а для таких полетов нужно ясное небо и отсутствие ветра.

— В таком случае почему я должен ехать в Лондон?

— Потому что Корри уже восемнадцать. Она стала молодой леди, и ее следует представить обществу. Ей нужно посещать балы, встречаться с достойными джентльменами и учиться танцевать. Джейсон сказал, что у Корри будет малый сезон. Что-то вроде пробного сезона, где она должна овладеть умением держать себя в обществе. Боюсь, Саймон, вы обязаны непременно ехать в Лондон на следующий сезон, когда Корри будет официально представлена его величеству.

Саймон застонал и схватился за голову, но тут же оживился:

— Может, Корри вовсе не захочет ехать в Лондон и быть представленной королю?

— Она должна быть в центре событий, если хочет найти мужа. Во время сезона туда съезжаются все завидные женихи. Их вполне достаточно, чтобы девушка могла сделать выбор. Мы с Александрой тоже будем в Лондоне этой осенью и сможем вам помочь. А теперь, если вы позовете Корри, я смогу дать ей несколько советов.

Кроме того, Джеймс предложил научить ее вальсировать.

— Умоляю, выслушайте меня, милорды, — объявил Бакстед с порога. — Мне удалось стащить из-под носа кухарки немного чудесного хлеба с корицей, который так любит леди Мейбелла. И когда я обнаружил, что она не все доела за завтраком, пришлось действовать молниеносно. Смотрите: осталось шесть славных толстых ломтиков. Было семь, но должен признаться, что я попробовал один кусочек, только чтобы убедиться, что он свежий.

— Превосходно, Бакстед, — кивнул Саймон, сталкивая со стола груду научных журналов. — Надеюсь, ты съел не больше одного?

— Разумеется, милорд.

— Ты нашел Корри? — спросил Саймон, не отрывая взгляда от тарелки.

— Да, милорд. Посреди коридора второго этажа. Оттягивала вниз штанины, ставшие слишком короткими за последние месяцы. — Бакстед немного помялся и, глядя куда-то в стену, выпалил: — Я предупредил, что к нам пожаловала важная персона. И даже ухитрился обиняками дать ей понять, что пора бы сменить чулки. Она взвизгнула и убежала в спальню. Смею надеяться, что результатом моих слов может стать светло-голубое платье, совсем как у ее милости.

— Молодец, Бакстед, — похвалил Дуглас.

Бакстед гордо выпрямился и одарил графа ослепительной улыбкой.

— О, милорд, всякий боится не угодить графу!

— Естественно. Обязательно расскажу Холлису о вашей изобретательности, Бакстед.

— Правда, милорд? Неужели? О, подумать только, Холлис узнает, что и я, возможно, сумел сделать что-то достойное! Но может, пока еще рано, милорд? Подождем и увидим.

— Коричный хлеб, Бакстед. Немедленно.

Бакстед почтительно поставил тарелку на стол рядом с локтем Саймона, окинул последним тоскующим взглядом красиво разложенные ломтики, вздохнул, промокнул лысину платочком и удалился.

Едва за ним закрылась дверь, как Саймон схватил кусочек хлеба.

— Я уже думал, он никогда не уберется. Нужно поскорее все съесть, до того как явится Мейбелла. Не разговаривайте, Дуглас, просто ешьте. Иначе Мейбелла прикончит остальное. У нее превосходное чутье, а уж запах коричного хлеба она унюхает за много миль.

Дуглас улыбнулся, взял ломтик, откусил… и понял, что это не просто коричный хлеб, а хлеб, испеченный прямо в царстве небесном. Он потянулся за вторым ломтиком, но его рука наткнулась на жадные пальцы Саймона.

— Существует некая проблема, — заметил Саймон, ловко вытягивая ломтик из-под ладони Дугласа. Тому все же удалось удержать добычу и съесть, прежде чем вопросительно вскинуть брови.

Саймон вздохнул так глубоко, что едва не поперхнулся.

— Деньги.

— Деньги? Разве у Корри нет приданого?

Саймон, казалось, вот-вот разразится слезами. Дуглас встревожился. О Господи, что случилось? Неужели она бесприданница? Не может быть!

— Все еще хуже, чем вы предполагаете, Дуглас. Ее богатства огромны.

Дуглас едва сдержал смех.

— И, по-вашему, это ужасно?

— А знаете, что случится, когда все обнаружат, что денег у нее больше, чем можно вообразить? За ней будут охотиться, как за бешеной собакой.