Вызов принят - Табата Кисс

— Джуниор, куда именно ты меня везешь? Мы только что проехали чертову ферму.

— Терпение, женщина.

— Если ты планируешь меня убить, я собираюсь пойти дальше и предупредить тебя, что я хорошо обучена многим формам сценического боя.

— Сценический бой? — смеется он. — О-о-о… Мне стоит поберечься.

— Чертовски верно.

Мы въезжаем в маленький городок рядом с шоссе, и под «маленьким» я подразумеваю «маленький».

— О, я поняла, — шучу я. — Ты меня не убьешь, но дети кукурузы убьют. Хорошо.

Он ничего не говорит, но бросает на меня лукавый взгляд уголком глаза, прежде чем свернуть с дороги на парковку. Здесь больше людей, чем в любом другом районе города, и мои плечи немного напрягаются.

Джуниор выключает машину.

— Кстати, я забыл спросить… Ты любишь пиццу?

— Да, — отвечаю я. — Я люблю пиццу.

— Как насчет скибола (прим. Скибол это что-то среднее между боулингом и пинболом)?

— Скибол?

Он кивает.

— Да, скибол.

— Я не испытываю по этому поводу никаких сильных чувств ни в ту, ни в другую сторону.

— Хорошо. — Он отстегивает ремень безопасности. — Пойдем, повеселимся.

В то время как снаружи все выглядит старым и изношенным, внутри полно красок и жизни. Игровые автоматы занимают целых три стены, а на четвертой стене есть стойка, где люди могут заказать еду и напитки или обменять билеты на призы. Я оглядываюсь по сторонам, замечая множество семей, сидящих вокруг, с детьми, бегающими взад-вперед между родителями и автоматами, чтобы собрать четвертаки для игры.

— Привет, Джуниор!

Старик за прилавком выкрикивает его имя, и Джуниор сияет.

— Привет, Фрэнк!

— Где Мэгги сегодня вечером?

Джуниор пожимает плечами.

— Без понятия.

Фрэнк бросает на меня ответный добрый взгляд и улыбается.

— Что я могу предложить тебе и даме?

— Два больших куска пиццы, две колы и столько жетонов, что автомат задохнется.

— Сейчас принесу, Джуниор.

Фрэнк поворачивается и проходит за занавеску на кухню.

Я смотрю на Джуниора, замирая, пока старик не оказывается вне пределов слышимости.

— Кто такая Мэгги?

Он ищет в моих глазах ревность, которой там нет.

— Моя сестра.

— Ааа…

Фрэнк бочком возвращается из-за занавески с двумя огромными бумажными тарелками, на каждой из которых лежит по гигантскому куску пиццы пепперони.

— Вот, пожалуйста, — говорит он, ставя их на стойку между нами. Он лезет в маленький холодильник и достает газировку.

— Спасибо, Фрэнк, — говорит Джуниор, протягивая ему хрустящую двадцатку.

Фрэнк хватает ее, открывает кассовый аппарат и отсчитывает сдачу одними четвертаками.

— Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится, — говорит он, переводя взгляд с нас на меня. — Монеты, еще жетоны… — Он наклоняется ближе к Джуниору, — музыка для настроения.

— Я дам знать, — хихикает Джуниор. Он откидывает голову назад, давая мне знак следовать за ним.

Я беру свою тарелку и колу, и мы пробираемся через редкое минное поле из столиков и бегающих детей в дальний конец зала, где в тихом уголке стоит одинокий столик на двоих.

— Я полагаю, вы с сестрой часто сюда приходите? — Спрашиваю я, занимая место напротив Джуниора, когда он садится.

— Иногда, — отвечает он. — Не так часто, как в детстве, но да.

Я делаю паузу.

— Ты здесь вырос?

Джуниор берет свою пиццу, легко удерживая ее в одной руке.

— Нет, еще минут двадцать по шоссе. Фрэнк — старый друг моего отца, поэтому мы приезжали сюда… почти каждые выходные, когда были детьми.

Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь представить, каким был Джуниор в детстве. Я даже с трудом могу вспомнить, какой была я в детстве. Я, конечно, нечасто бывала в таких местах, как это… если вообще бывала.

— Здесь мило. Мне нравится.

— Подожди, пока не попробуешь пиццу, — говорит он, осторожно пережевывая. — Я никогда не пробовал ничего вкуснее, но, думаю, ты могла пробовать. Ты из Нью-Йорка, верно?

— Да. — Я придвигаю свою тарелку немного ближе. — Давай попробуем…

Я беру огромный кусок обеими руками и сворачиваю корж, чтобы было удобнее держать, прежде чем откусить большой кусок. Сыр тает, как только попадает на язык, смешиваясь с густым соусом и еще более густой пепперони. Мои вкусовые рецепторы танцуют.

— О, вау, — говорю я, ставя его на стол и прикрывая рот. — Это вкусно.

— Да.

— Это… — Я проглатываю это. — Она немного напоминает пиццу от уличного торговца возле школы-интерната, в которую я когда-то ходила…

Джуниор делает глоток колы.

— Школа-интернат?

— Зона высадки отсутствующих родителей, — говорю я. — Кэри Пирса точно не было рядом, и моя мама… ну… ей нравилось развлекаться.

— Ааа…

— Могло быть и хуже, я думаю.

— Где сейчас твоя мама?

Ее лицо всплывает в моей памяти, но только на короткую секунду.

— Она умерла несколько лет назад.

Лицо Джуниора вытягивается.

— О, прости.

— Нет, все в порядке, — говорю я. — Как ни странно, я на самом деле не знала ее так уж хорошо. Я заботилась сама о себе всю жизнь, по большей части.

Он пристально смотрит на меня мгновение, без сомнения, умирая от желания задать еще вопрос, но он спрашивает о другом.

— Ты скучаешь? Я имею в виду Нью-Йорк?

— Да, — киваю я. — Но у меня был выбор: либо остаться там, не имея денег, либо переехать сюда жить с папой…

— Трудный выбор.

— Он пообещал, что это того стоит. Не уверена, почему это обещание показалось мне более правдоподобным, чем любое другое, но я здесь. — Я откусываю еще кусочек, чтобы избежать любопытных глаз Джуниора, облизываю губы, чтобы как можно больше ощутить вкус этого восхитительного сыра. — Но… Мне здесь тоже вроде как нравится.

— Да?

— Да, на Среднем Западе все такие милые и гостеприимные.

Он качает головой.

— Они просто хотят залезть к тебе в штаны.

Я смеюсь, чуть не подавившись колой.

— Ну, тогда, я думаю, это все объясняет.

— Я имею в виду… Я не хочу говорить за всех, но… — Он чешет щеку, широко улыбаясь. — Как только распространится слух, что все, что нужно, чтобы заставить тебя пойти на свидание, они, вероятно, больше не будут такими милыми.

У меня отвисает челюсть.

— Да, это и откровенный шантаж.

— Я не шантажировал тебя… — защищается он. Я откидываюсь на спинку стула, пристально глядя на него. — Ладно, возможно, был небольшой шантаж.

— Угу. — Я скрещиваю руки на груди, сдерживая подступающий к горлу смех.

— Эй, старый трюк с кофе, комплиментами и презервативами не сработал. Мне пришлось импровизировать. — Он снова улыбается, на этот раз, вызывая волну тепла от головы до кончиков пальцев ног.

Я вытираю губы салфеткой, стратегически прогоняя свою чертову улыбку, прежде чем окончательно убрать ее.

— Пошли. — Джуниор встает из-за стола и хватает меня за руку, увлекая за собой к игровым автоматам.

Он ведет меня