Отмеченная драконом - Джеймин Ив

— Не двигайся, — предупредила я ее. — Я не причиню тебе вреда.

Благодаря своим обострившимся чувствам я заметила энергию, сковывающую ее тело. Она была тяжелой, особенно в области груди. Я не учуяла в ней никакого волчьего запаха, я бы подумала, что она обычный человек, если бы на ней не было магической защиты.

Я снова спрятала своего волка.

— Тебя заколдовали, чтобы подавить твоего волка и скрыть твою энергию оборотня. А папа… Джонатан… снимет с тебя это?

— Не знаю. — Она уронила голову на руки, ее голос был слабым. — Не уверена, как все это воспринимать. Я — оборотень… Что это вообще значит? Я не понимаю, почему мы не росли вместе. — Я могла бы сказать, что она немного плакала. Черт, я была ужасна в своем сочувствии. Оборотни любят прикосновения, они успокаивают нас. Мне стало интересно, много ли ее обнимали за эти годы. Я решила относиться к ней так, как отнеслась бы к члену стаи, которому больно.

Я наклонилась ближе и обняла ее за плечи. Уткнувшись лицом в изгиб ее шеи и плеча, я глубоко вздохнула, надеясь, что она, повинуясь инстинкту, сделает то же самое. Вместо этого она испугалась, вскрикнула и отпрянула от меня. Я приземлилась на четвереньки, из моей груди вырывалось низкое рычание. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы успокоиться.

— Что, черт возьми, ты делала? — Она все еще кричала. Я подавила желание ударить ее и утихомирить этот шум. У меня чуткий слух, и ее вопли раздражали. К счастью для нее, я не стала действовать инстинктивно. Я просто поднялась и откинулась на спинку стула.

— Прикосновения и запахи успокаивают оборотней, — процедила я сквозь стиснутые зубы. — Особенно волков. — Я помассировала висок. От недосыпания и чрезмерного стресса у меня разболелась голова. — Я пыталась быть милой. — И в прошлый раз, черт возьми, тоже.

Она изучала меня несколько секунд, прежде чем слезы снова навернулись ей на глаза.

— Прости, ты, должно быть, думаешь, что я не в себе. — Я так и думала, но знала, что лучше промолчать. — Я просто понятия не имею об этом мире. Не уверена, что создана для такой жизни. — Она присела рядом со мной, ближе, чем в прошлый раз.

Ее реакция была причиной, по которой мы не общались с людьми. Они не могли справиться со сверхъестественным, им нужен был порядок в их мире, а мы шли против их законов природы.

Она все еще говорила. Я заставила себя обратить на нее внимание.

— Значит… ты никогда не покидаешь этот город?

Я склонила голову набок, изучая ее.

— Некоторые так и делают, охотники, которые ищут преступников, другие устраиваются на работу в другие сообщества, но большинство из нас никогда не уезжают. — Я пожала плечами. — Все не так уж плохо. У нас около четырехсот гектаров леса, в котором мы прячем… — Я замолчала. Она должна была знать о тюрьме?

— Вангард… тюрьму для сверхъестественных. — Она кивнула, будто довольная, что наконец-то что-то узнала. — Мама намекнула, что что-то в этой тюрьме заставило ее сбежать со мной, когда мы были маленькими.

Всякий раз, когда она упоминала нашу маму, у меня возникало странное чувство, похожее на удар в грудь. Я была совершенно не готова испытать это чувство. Я сменила тему.

— На что похожи люди?

Мне было любопытно. Дважды в неделю у нас проходили занятия по человековедению, и я смотрела телевизор. На бумаге я знала о них все, но никогда не встречалась ни с одним из них. Меня поразило, что, несмотря на ее наивность в отношении сверхъестественного мира, она была намного лучше осведомлена об остальной Америке. Она много путешествовала, ходила в обычную школу. Иногда мне хотелось расправить крылья и взлететь… знаю, странная аналогия для волка-оборотня. Стратфорд, несмотря на все его чудеса, все же был клеткой.

Она наморщила лоб, будто я задала самый глупый вопрос на свете, хотя слезы, по крайней мере, прекратились.

— Ну, люди просто… нормальные.

Я вздохнула и была горд тем, что не зарычала на нее. Если мой вопрос был глупым, то ее ответ был еще глупее. Но, видимо, она еще не закончила.

— На свете так много разных людей: забавных, мелочных, жестоких, порочных, милых и благородных. У меня никогда не было много друзей… мы часто переезжали… но в мире людей есть замечательные люди. Я любила, теряла, ссорилась и веселилась больше, чем могла себе представить. — Она снова изучала свои руки. — И, несмотря на все мои переживания, я все равно всегда чувствовала себя другой, немного отстраненной. — Она встретилась со мной взглядом. — Кажется, я наконец-то поняла почему.

Люди казались сверхъестественными существами, просто у них более короткая и хрупкая жизнь. У нас тоже было много драм, но, возможно, не в таких масштабах. Мы были более терпеливы. Скажем, если мы хотели отомстить, что ж, иногда на это уходило десять лет. У нас было гораздо больше времени, чтобы все обдумать.

— Ты можешь рассказать мне о своем мире? — спросила она, изучая свои пальцы. Казалось, ей было все равно, но я знала, что это не так. Я заметила, как слегка дрожат ее руки.

Будто они заранее рассчитали время своего появления, входная дверь с грохотом распахнулась.

Раздался голос Максимуса:

— Джесса, ты в порядке? — В его тоне слышалось мрачное предупреждение.

Вчетвером они прокрались в гостиную. Судя по выражению их лиц, они пришли сюда, ожидая худшего. Я предположила, что они услышали голоса и задались вопросом, кто еще был в их доме. Комната казалась меньше, когда они обступили меня полукругом, возвышаясь надо мной и Мишей. Она выглядела одновременно испуганной и благоговейной, когда отпрянула назад, ее взгляд блуждал между их четырьмя лицами.

— Ребята, познакомьтесь с Мишей, моей сестрой. — Да, я признавала наши отношения. Казалось глупым не делать этого. Насколько я знала, она была такой же жертвой наших родителей, как и я.

На ее лице появилась легкая улыбка, а глаза засияли, такие яркие зеленые, с едва заметными голубыми искорками. Черт бы побрал ее за потрясающие бирюзовые глаза.

— Итак, ты хотела узнать о мире сверхъестественного, — сказала я, махнув рукой себе за спину. — Компассы могут быть просто идеальными примерами, поскольку они представляют четыре из пяти рас.

Четверка больше ничего не сказала, они стояли в своей позе «устрашения», их лица ничего не выражали, кроме пристального взгляда. Неудивительно, что Миша съежилась, как ягненок, брошенный на растерзание львам.

— Хорошо, во-первых, как я уже сказала, существует пять