Семнадцатый - Эмилия Вон

– Проваливай отсюда прямо сейчас!

Мама подошла ближе, и я увидел в ее глазах слезы.

– Диего, милый, это совсем не то, что ты думаешь. Давай спустимся вниз и спокойно обсудим все, чтобы не разбудить Альваро.

Внутри бушевал гнев, готовый вырваться наружу. Я был на грани, боялся утратить контроль, боялся столкнуться с катастрофическими последствиями. Еще одно разрушение. Изо всех сил пытаясь держать себя в руках, я чувствовал, как где-то глубоко пробуждалось что-то темное и слишком знакомое, угрожающее взять верх.

Я злился.

На мать.

На отца.

На себя.

Я должен был вышвырнуть его на улицу, но медлил.

Этот мерзавец пялился на меня так, будто смотрел прямо в душу и видел, как я борюсь с собственными демонами. Он издевательски улыбнулся, решив поиграть со мной и подергать за ниточки, которые могли привести к взрыву.

– Послушай свою мать, мальчишка!

Это обращение стало последней каплей.

Я ненавидел его. Ненавидел тон, которым он говорил со мной, его самодовольный, полный высокомерия взгляд. Для него я был чем-то незначительным, грязью с подошв, обузой, что он вынужден терпеть.

С ухмылкой на лице он шагнул ко мне и протянул руку, но я резко отбил ее.

– Хватит валять дурака, – попытался он еще раз. – Дай своему старику взглянуть на нового игрока «Королевских щитов».

Вот оно. Настоящая причина его появления.

Я снова оттолкнул придурка и бросил взгляд на мать: «Я же предупреждал!»

Грудь сдавило, когда я увидел ее лицо – оно выражало боль предательства, хоть и случилось давным-давно, задолго до этого дня.

Раньше, улавливая в ее глазах искорки любви и сострадания к этому ничтожеству, я замечал, что внутри меня что-то необратимо рушилось. Я не понимал, что заставляло ее с такой нежностью смотреть на человека, который разрушил ей жизнь, растоптал ее мечты и сломал ее. Но сегодня все изменилось. В ее взгляде отразились новые чувства – глубокое сожаление и едва уловимая вина. И, признаться, мне это даже понравилось.

Вот она, финальная точка в бесконечной истории, где моя мать снова и снова прощала жестокость и алчность того, кто пользовался ее любовью. Сегодня она освободилась. Наконец-то, черт возьми.

– Ты уже подписал контракт? – спросил Рикардо, подтверждая мои догадки. —Сколько? Сколько ты получишь?

Я закрыл глаза, посчитал до трех, чтобы успокоиться и прямо сейчас не прикончить своего отца, но Рикардо не помогал. Даже для своего блага.

– Все это случилось благодаря мне! – Он выпучил грудь вперед и положил на нее руки. – Это я сделал тебя мужчиной, тем, кем ты стал. Твой старик!

– Твоей заслуги в этом нет. – Я бросил в него предупреждающий взгляд, надеясь, что он заткнется. – Ни в чем, maldito sea25! Я всего добился сам, без твоего участия. Так что катись в ад!

– Qué ingrato eres, hijo de perra26!

Скинув полотенце на пол, Рикардо набросился на меня, но я был быстрее. Был злее. И больше не был ребенком, который не мог за себя постоять.

Не дожидаясь, пока он ко мне прикоснется, я нанес удар прямо в челюсть. Он отшатнулся и упал на спину, стукнувшись головой о деревянный пол. Мама вскрикнула и попыталась остановить меня, но я уже сидел на Рикардо и сжимал его горло, придавливая к полу. Голова отца свисала со ступеньки, по разбитой губе стекала кровь. Он выглядел паршиво, но ухмылялся, как чертов психопат.

– Мой мальчик подрос. – Он захлебывался собственной кровью, но не желал отступать. – Я так горжусь тобой, сынок.

– Заткнись, твою мать!

Усилив хватку, я чувствовал под пальцами учащенный пульс, который понемногу замедлялся. Я мог придушить его, мог отнять его никчемную жизнь, но Рикардо это не пугало.

– Диего, хватит! Он уйдет! Отпусти его, – просила мама сквозь слезы, пытаясь оттащить меня.

– Т-ты стал… ч-чертовски с-сильным, – продолжал он нести чепуху, подкармливая монстров внутри меня своим ядом.

«Он именно этого и добивается», – предупреждал внутренний голос.

Я знал это, но не мог остановиться.

Один удар, чтобы он закрыл свой рот. Потом еще раз, чтобы стереть с его лица самодовольное, горделивое выражение. И еще раз, чтобы выплеснуть всю злость и вбить в его пустую голову нужную мысль.

– Ты больше никогда, слышишь, никогда, не явишься сюда! Ты будешь держаться от нас подальше! – Я приблизился к его лицу. – Иначе в следующий раз я убью тебя, Рикардо! Клянусь Богом, убью! Ты меня понял? – Он молчал, поэтому я тряхнул его и повторил снова. – Ты понял, мать твою?

– Тогда у-убей… С-делай это… – прохрипел он, откашливаясь.

– Сынок, отпусти его. Прошу тебя! – кричала мама, вцепившись мне в плечи. – Не слушай его, умоляю!

– У-убей… Давай, с-сделай это. Покончи с этим…если к-кишка не тонка!

Сукин сын знал, куда бить, и умело этим пользовался. Он давил на мои болевые точки, и это неизменно действовало. Внутри разгорался огонь.

– Твоя н-никудышная мать… вырастила т-такую киску, что… т-ты даже не способен п-покончить с этим…

Вот и все. Это стало началом конца.

Я наносил удар за ударом по его мерзкому лицу, из-за которого перестал замечать все вокруг. Мир заполнили красный цвет и окровавленная ухмылка психопата, испоганившего жизнь моим родным. Я не слышал мать, умолявшую меня остановиться. Я не слышал плач брата, проснувшегося и ставшего свидетелем сцены, которая, уверен, будет приходить к нему в кошмарах. В голове эхом отдавались лишь слова ублюдка и его смех, отскакивающий от стен дома.

Ненависть захлестнула меня. Разум притупился, тело контролировали эмоции. Костяшки ныли, запах крови заполнил ноздри и рот. Наконец чьи-то крепкие руки оторвали меня от отца и прижали к стене.

–Maldito sea! Диего, что ты творишь?! – Марко навис надо мной, глядя, как на сумасшедшего. С учащенным дыханием и жгучей болью в груди я съехал на пол и откинул голову, закрыв глаза. Видеть перепуганного Альваро, плачущего в объятиях матери, было выше моих сил.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросил он.

Нет. Я не был в порядке. Я ни хрена не был в порядке.

Тем не менее, опустив руки с разбитыми костяшками на колени, я кивнул.

– Черт, стоило мне отключиться в ванной, как ты устроил шоу!

Тут же протрезвевший Марко перевел взгляд на моего отца, который наконец заткнулся. Теперь сукин сын выглядел не таким счастливым. Его лицо в кровоподтеках опухло, правый глаз заплыл, губа была разбита. Насмешливый, дерзкий взгляд исчез, как и нахальная улыбка. Левый глаз едва приоткрылся, но я заметил в нем страх.

Он боялся не смерти, но моего гнева. Он боялся человека, которым